Изольда загрустила.
– Прежде, чем покинуть нас, уложи дочку. Да и я прилягу, устала.
Прохор принял из рук жены дитя и принялся медленно покачивать, напевая еле слышно песенку, что услышал в таверне от музыкантов и тут же запомнил. Хорошие песни завсегда легко на ум ложатся.
Я жив, покуда я верю в чудо,
но должен буду я умереть.
Мне очень грустно, что в сердце пусто,
все мои чувства забрал медведь.
Моя судьба мне не подвластна,
любовь моя, как смерть, опасна.
Я был медведем, проблем не знал.
Зачем людских кровей я стал?!
Забрали чары души покой.
Возник вопрос: кто я такой?
Мой бедный разум дошел не сразу
до странной мысли: я человек!
Колдун был пьяный, весьма упрямый.
Его не видеть бы мне вовек!
Моя судьба мне не подвластна.
Любовь моя, как смерть, опасна.
Погаснет день, луна проснется,
И снова зверь во мне очнется.
И оборвется тут, словно нить,
Мой дар на двух ногах ходить.3
Когда песня закончилась, Прохор обнаружил, что и его дочка и супруга мирно сопят. Осторожно, чтобы не разбудить, он положил дитя в ясли, что стояли возле ложа Изольды, и на цыпочках покинул покои, прикрыв за собой створы. Постояв немного возле дверей, прислонившись к ним спиной, король улыбнулся и решительным шагом направился к своему другу, изобретателю Даниэлю.
Прохор шел по тесным улочкам Броумена не таясь. Он отказался от ненужных, как ему казалось, поездок на карете. Зачем? Лошадей запряги, карету намой, потом коняг выкупай… Улицы, опять же, освобождать надо, ведь прачки с рассветом вывешивают белье, да и детишки любят играть.
Бывший шут приветливо улыбался горожанам, рубящим шапки, и кланялся в ответ. Не гнушался король и остановиться возле какой-нибудь лавки и перекинуться парой слов с хозяином или хозяйкой.
– Мое почтение, мусье Жак, – салютовал Прохор. – Как торговля? Идет? Поклон супруге.
– Непременно, Ваше Величество! – отвечал толстяк.
– Будьте здравы, Государь! – кричала полноватая торговка.
– И тебе того же, коль не шутишь, – отвечал Сюзерен.
Жители Броумена обожали своего Правителя и норовили всучить ему, кто что мог: кто только что испеченную сдобу, кто насыпать полные карманы семечек, которые воровать теперь не имелось надобности, кто угостить сладостями. Каждый портной пытался надеть на Сюзерена какую-либо обновку со знаком именно своей лавки, чтобы повысить собственный статус. Мол, смотрите, Король в моем ходит! И Прохору не всегда