Я даже пискнуть не успела – мой рот прикрыли ладонью, зато с размаху наступила кроссовкой на подвернувшуюся ступню. Надо мной прошипели что-то неодобрительное и явно нецензурное. Но не отпустили, тогда я добавила проверенный укус за слегка расслабившуюся руку. На этот раз мои действия успехом увенчались. Руку от лица быстро убрали, и я смогла оглянуться.
Мы стояли в затененной комнате одного из покоев замка. Я и Амир.
– У этой розы есть шипы и без клинка. – В голосе была отчетливо слышна насмешка.
– Что вы себе позволяете! – холодно проговорила я, не позволяя втянуть себя во флирт.
– Я отчаялся застать прекрасную розу, – Амир отступил, оглядывая меня, – в более спокойной обстановке. За завтраком вчера я не смог уловить и взгляда, в обед прекрасную розу похитила хозяйка этого дома, за ужином мне также не повезло. – Действительно, я опоздала вчера к формализованному приему пищи и перекусила на кухне, слегка смутив обслугу.
От еще одного более чем нескромного оценивающего взгляда мне захотелось запахнуться в рубашку, замотаться в портьеру и спрятаться за угол.
– Мне пора, не хочу опаздывать к завтраку. – Но на моем пути к выходу высилась массивная фигура.
Смерила Амира ледяным взглядом. Хорош, конечно. Смуглая гладкая кожа, красивый рельеф и темная дорожка волосков над поясом штанов. Опустила глаза, чтобы мое разглядывание не было таким демонстративным. Амир был босиком, и моим легким замешательством он наслаждался.
– Вероника, неужели этот сухарь и бабник разжег в вас такой пожар чувств, что вы не видите его истинной природы?
– И это мне говорит мужчина, для которого нормально обладать целым гаремом жен! – не сдержала я своего возмущения.
– Жена одна. Наложниц может быть несколько, – объяснили мне как ребенку. – Одной женщине трудно нести бремя страсти мужчины, она может быть нездорова, не в настроении или носить дитя. И если мужчина может поднять детей от многих женщин, то почему бы ему не сделать этого.
И все это с улыбкой и чувством такой непоколебимой правоты.
Неожиданно Амир шагнул ко мне, и, отшатнувшись, я уперлась в стену. Горячие пальцы скользнули по моей скуле, подхватили локон, заправляя его за ухо. Опускаясь, задели шею, пустив этим прикосновением россыпь мурашек. Амир с удовольствием глянул, как на моем вскинутом предплечье поднялись волоски. Его самодовольная улыбка заставила меня опомниться:
– Мне вот интересно, а попирать законы гостеприимства в доме, хозяева которого тебя приняли и предложили пищу, оскорбительно относиться к другим гостям, более того, к чужой