– Ну ты чего, Катя? – спросил он, доставая чистый белый платок, – только соплей мне не хватало. Ты так сильно не хочешь принимать мою помощь?
Если бы он понимал, каково это – быть совершенно беспомощной, не в силах поднять жалкую ложку, почесать нос или сходить в туалет. Да мне даже плакать больно. Отвернулась, делая вид, что смотрю в окно. Мужчина аккуратно коснулся моей щеки, немного надавил, разворачивая к себе и вытер текущие из глаз слезы. Зачем ты это делаешь? Почему так внимателен ко мне? Это очень жестоко. Закончив вытирать мой красный нос, он сунул платок в карман и взял в ложку в руку.
– Давненько я не брал в руки кастрюлю, – сказал он, – повезло, что удалось избежать пожара. Овсянка придаст тебе сил. Может быть, хоть улыбнешься.
Зачерпнув немного каши, он подул на нее, затем протянул мне. Из-за нахлынувшего стыда снова чуть не разревелась, но под его настойчивым взглядом пришлось открыть рот. Овсянка оказалась вкусной и сладкой. Ложка, за ложкой, этот человек продолжал кормить меня, словно бездомного щенка, подобранного на улице. Поначалу было больно глотать, каждый раз я морщилась, но с каждой новой ложкой становилось легче. Раньше мне казалось, что нет ничего страшного в уходе за больным человеком, но я никогда не рассматривала ситуацию с позиции самого больного. Читая статьи, слушая рассказы коллег всегда удивлялась, почему лежачие больные такие строптивые и злые, ведь о них заботятся.
Лишь сейчас постепенно приходило понимание, как им на самом деле тяжело. Дело даже не в боли, а в полной беспомощности. Насколько же нужно доверять человеку, чтобы принимать такую откровенную заботу? Каин Вуд – мужчина, которого я боялась и которого никогда больше не хотела видеть, сейчас без тени раздражения проявляет ее, тем самым вызывая внутри целую бурю эмоций. Когда порция овсянки закончилась, я почувствовала приятное тепло в желудке.
– Я же говорил, что люблю кормить красивых девушек, – сказал он и вышел, оставив меня наедине со шквалом различных чувств.
Почти весь день Каин провел рядом, я даже начала привыкать к его обществу. В квартире было довольно прохладно, мужчина накрыл меня еще одним покрывалом, периодически помогал перевернуться, чтобы не отлежать себе бока. Я же пыталась заново научиться управлять телом, то и дело пытаясь сжать руки или подвигать ногами.
– Не нужно себя так мучить, – сказал мужчина, когда я в очередной раз, пыхтя, пыталась согнуть ноги в коленях, – ты хочешь все и сразу, но так не бывает, щеночек.
Ближе к вечеру страшно захотелось в туалет. И вот, настал тот самый момент, Арефьева. Стыд снова захлестнул с головой и я, кряхтя, попыталась забраться под одеяло. Вуд увидел мои тщетные попытки и удивленно спросил:
– Что там интересного?
Я густо покраснела и опустила глаза,