Сталин: от Фихте к Берия. Модест Алексеевич Колеров

крупной промышленности; и у вас, как и в других странах, все выравняется, – конечно, если капитализм в Западной Европе продержится достаточно долго. (…) в России, так же, как и во всяком другом месте, невозможно было бы развить из первобытного аграрного коммунизма более высокую социальную форму, если только эта более высокая форма не была бы уже воплощена в жизнь в какой-либо другой стране и могла быть использована в качестве образца. (…) Будь Западная Европа зрелой в 1860–1870 гг. для такого переворота, будь этот переворот начат тогда Англией, Францией и т. д., – тогда русские действительно были бы призваны показать, что могло быть сделано из их общины, в то время ещё более или менее не тронутой. Но Запад пребывал в застое… России не было иного выбора, кроме следующего: либо развить общину в такую форму производства, от которой её отделял ещё ряд промежуточных исторических ступеней и для осуществления которой условия ещё не созрели тогда даже на Западе – задача, очевидно, невозможная, – либо развиваться в направлении капитализма»278.

      В полемике с Энгельсом Н. Ф. Даниельсон попутно проговорил и подспудное убеждение марксистов-народников (и народников-славянофилов, и правящих славянофилов) в том, что – если государственная власть в России ценой разорения народного, крестьянского большинства навязывает «сверху» крупную капиталистическую промышленность, – то эта же государственная власть может с такой же лёгкой решительностью, буквально верхушечным решением, – уничтожить этот капитализм, открыв путь для свободного саморазвития из общины «народного производства» (социализма). Логика был такова: если государство без колоний (внешних рынков) ради своего капитализма уничтожает не колониальную, а собственную крестьянскую экономику – и защищает этот капитализм протекционизмом, то этот протекционизм оно может посвятить и созданию в рамках народного (общенационального) хозяйства – замкнутого, изолированного от внешнего капитализма, социализма. Вот из чего у Даниельсона рождалась недоговорённая до конца доктрина протекционизма ради изолированного социализма:

      «Разве нельзя изменить цель покровительства? Изменить “курс”? Разве современная промышленность возможна только на капиталистической основе? Мы видим борьбу между двумя способами производства: крестьянским, развитие которого сознательно задерживается, но которое имеет все шансы пустить более глубокие корни и, следовательно, быть более прочным, и другим способом, совершенно искусственным, выращенным в теплице, выращенным за счёт крестьянства, т. е. большинства народа, и, тем не менее, мы продолжаем поддерживать его и покровительствовать ему. Кажется, что наше любимое детище – капитализм, – подрывая основы крестьянской промышленности, но не имея ни внешнего, ни внутреннего рынков, не имеет прочной почвы для своего развития. “Сложился внутренний рынок и одновременно снова оказался почти совсем разрушенным”, как Вы правильно выражаетесь. “Таким образом будет утрачена