Кому-то жизнь отдашь, а он и не поймёт.
Омар Хайям (или нет)
Сколько бы раз мы это ни делали, я всегда нервничал. Как школьник, нервно трущий ладошки перед первым поцелуем. Вот и сейчас я суетливо переминался с ноги на ногу в заношенных «конверсах»[30], пытаясь унять приятную, но всё же дрожь, и оглядывал напарников.
Второй гитарист и мой кузен по совместительству Дэвид, лучезарно ухмыляясь, ковырялся в смартфоне – скорее всего постил нас на просторах сети и хамовато отвечал фанатам в Твиттере. Флегматичный ударник Чэд скрылся ото всех за маской непроницаемости и был абсолютно спокоен. Басист Джефф пребывал в полной боевой готовности и тоже слегка приплясывал в обнимку с ненаглядной басухой – но вернее всего не от волнения, а в предвкушении. Очередной гитарист и бэк-вокалист Алекс, хмурясь, спорил с осветителем, тот же упорно заверял его в чём-то – может, в вечной преданности, я не мог их услышать. За стенами служебного коридора громогласно кричали фанаты.
Вот голос распорядителя церемоний – он донёсся из гигантских динамиков, многократно усиленный, и проник даже сюда, в недра гигантской арены. Я не разобрал ни слова, но стотысячный стадион разобрал, да ещё как – и в экстазе взревел и заскандировал:
– Perfect Plan! Perfect Plan[31]!
Вопли почтенной публики, должно быть, слышал весь Анджелес. Ну должен был, по моему разумению, потому как циклопические колонны Колизея[32] содрогались от этих криков – и я ни капельки не шучу.
– Давайте, парни! – напутствовал нас Лиам. Каждого из нас он как следует хлопал по спине, когда мы проходили рядом с ним – такой у нашего менеджера был ритуал на удачу. Вот Лиам двинул и мне промеж лопаток, придав немного ускорения, и прокричал – но уже в гарнитуру:
– Давай, Пит, покажите им своё лучшее шоу!
Я оглянулся на него вполоборота и кивнул. Надо бы показать. Закрывающее шоу тура должно быть лучшим.
Парни уже шагали впереди, а я, словно опьянённый, вышагивая вслед им и навстречу слепящему свету в конце коридора, вдруг поймал себя на мысли, что сегодня пятница – и меня встречают её ночные огни.
Вот я ступил на задымленную пиротехниками сцену – и моя нервозность стала откатываться подобно океанской волне.
Ох, нет, конечно, это не означало, что теперь я был спокоен как удав. Я всегда волновался перед выступлениями. Всегда. Я имел несчастье переживать за всё и за всех на свете. Рой мыслей жалил и раздирал мозг на части. Смогу ли я выступить на должном уровне? Не сорву ли связки посреди припева и не налажаю ли в сложном месте? А если налажают Джефф или Чэд? Или мой кузен Дэвид? Это же особый случай. Придётся вытурить его из банды? Или этим займётся менеджер, а мне придётся лишь стыдливо потупить глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом? А если что-то придётся не по нраву нашим фанатам? Но если они не дадут знать об этом явно, а просто перестанут приходить на наши выступления, отдав предпочтение другим группам, свежей крови – более молодым и, быть может, более интересным? И если им не зайдут новые песни с невышедшего ещё альбома – что тогда?