Русские писатели о цензуре и цензорах. От Радищева до наших дней. 1790–1990. Сборник

Н. Ф. Крузе в 1858 г. был внесен московским генерал-губернатором графом Закревским в секретный «Список подозрительных лиц», представленный шефу жандармов, в котором он был охарактеризован как «корреспондент Герцена, готовый на все и жаждущий переворотов» (Лемке М. К. Эпоха цензурных реформ. СПб., 1904. С. 8). Это, конечно, преувеличение, но тем не менее по распоряжению Александра II Крузе был уволен из Московского цензурного комитета «за недостаточно строгое исполнение своих служебных обязанностей». Впервые в истории писатели решили заступиться за гонимого цензора: от имени 59 литераторов, среди которых были Некрасов, Чернышевский, Салтыков-Щедрин, Тургенев, Гончаров и др., ему поднесен был адрес, а на квартире Некрасова состоялось чествование Крузе, на котором и было прочитано это стихотворное послание.

      За два года до этого события, 29 марта 1856 г., Некрасов как редактор «Современника» послал петербургскому цензору В. Н. Бекетову письмо, в котором пробовал отстоять имя Белинского, упомянутое в четвертой статье «Очерков гоголевского периода русской литературы» Чернышевского, предназначенной для апрельской книжки журнала за 1856 г. Имя Белинского было под запретом, и Чернышевский ранее вынужден был говорить о нем иносказательно, называя его то «рыцарем без имени», то «автором статей о Пушкине». Интересно, что Некрасов ссылается на «прецедент»: «…у кого достанет духу подымать гонение за доброе слово о человеке, уже лежащем в земле, особенно в теперешнее время? Что же Вас вдруг смутило?

      Цензор фон Крузе в Москве пропустил сочинения Кольцова с биографией, писанной Белинским и подписанной его именем. <…> Будьте друг, лучше запретите мою “Княгиню”, запретите десять моих стихотворений кряду, даю честное слово: жаловаться не стану даже про себя». Несмотря на такие мольбы, цензор все-таки не разрешил упомянуть имя Белинского в статье. Появляется оно открыто лишь в июльской книжке «Современника». О Н. Ф. Крузе см. также: Н. Ф. Щербина, Н. П. Жандр.

      О погоде

      Часть первая

      (отрывок)

      <…>– Ну, а много видал сочинителей? —

      «День считай – не дойдешь до конца,

      Чай, и счет потерял в литераторах!

      Коих помню – пожалуй, скажу.

      При царице, при трех императорах

      К ним ходил… при четвертом хожу:

      Знал Булгарина, Греча, Сенковского,

      У Воейкова долго служил,

      В Шепелевском[101] сыпал у Жуковского

      И у Пушкина в Царском гостил.

      Походил я к Василью Андреичу[102],

      Да гроша от него не видал,

      Не чета Александру Сергеичу —

      Тот частенько на водку давал.

      Да зато попрекал все цензурою:

      Если красные встретит кресты[103],

      Так и пустит в тебя корректурою:

                Убирайся, мол, ты!

      Глядя, как человек убивается,

      Раз я молвил: сойдет-де и так! —

      Это кровь, говорит, проливается, —

      Кровь моя – ты дурак!..» <…>

1859

      Впервые: Современник. 1865. № 1. С. 310.

      Диалог с рассыльным Минаем, разносившем корректуры писателям и редакциям журналов на протяжении десятков лет. Он же изображен в стихотворении