– И снова ша! Хаим, друг мой! Я не претендую на формальное главенство в нашем Союзе, ты мине понимаешь? Формально ты и мы равны, и так всё и останется, по крайней мере – до очередной войны. А пока давай не делить песочницу, потому как мы играемся в разных!
– Ой-вей… – встряхнув головой, Хаим с силой потёр лицо и осунулся на стуле.
– Всё так плохо? – поинтересовался грек после короткого молчания.
– Нас меньше тридцати тысяч, Коста, – мрачно отозвался старый друг, – всего! На всю Иудею, понимаешь?
– А писали вроде…
– Да! Писали! – прервал его иудей, – На заборе вон тоже… написано. Решили так вот, духоподъёмно. Преувеличиваем численность и успехи, преуменьшаем неприятности.
– Не всплывёт?
– По головам считают, в порту, – мрачно отозвался Хаим, доставая из стола бутылку и два стакана, – будешь? Твоё здоровье…
– Твоё здоровье… – эхом отозвался грек, выпивая крепчайший горлодёр, как воду, – это шо же выходит – в Дурбане живёт человек или в Претории, но если он обрезанный, то вы числите его своим?
– Здесь я тибе не помогу, – подытожил Коста после короткой паузы.
– Здесь – нет, – кивнул Хаим, – а вот…
Встав, хозяин кабинета снял со шкафа увесистую папку, сдув с неё пыль.
– … здесь – могёшь!
Видя, что грек не спешит хвататься за каку, Хаим усмехнулся кривовато.
– Просто ситуацию описал, как есть, – пояснил он, – обстановку в нашей дружной стае товарищей. Кто там против кого дружит, поддруживает и альянсирует.
– Хм… – взвесив папку на ладони, Коста открыл её, обозначив начало помогания, и вопросительно уставился на иудейского морпеха.
– Одна большая политическая жопа, – ёмко охарактеризовал ситуацию иудей, – Не скажу, шо вовсе уж лишён политических амбиций, и если бы нашёлся кто-то сильно хороший и компетентный на моё место, я бы подвинулся. Вот те крест!
– Х-хе… – мотанул головой грек, давя усмешку.
– Рувим? – осклабился Хаим, – Тожи вспомнил?
– Он самый. Так шо, так-таки и подвинулся бы? – подначил друга грек, приподняв недоверчиво бровь.
– Без восторга и с нытьём, но таки да, – уверенно кивнул старый контрабандист, – В историю я уже немножечко вошёл, и могу входить дальше как первый командующий морской пехотой Иудеи, а могу – в морские перевозки и накопление капитала всерьёз, а не как сейчас. Так што гонор боролся бы в мине с жадностью, и жадность имела бы все шанцы!
– Хм… совсем не на кого оставить?
– А я о чём?! – Хаим развёл мосластыми руками, показав ненароком пропотелые подмышки старого френча, – В теории таки да, а на практике – одна сплошная политика выходит! Я таки понимаю за неё, но не до такой же степени, штоб сливать уже имеющиеся достижения в угоде политической конъюктуре!
– С