– Ну, входите тогда, – коротко сказала она. – Я вижу, вы ребята настырные. Уж сделаю для вас, что смогу.
Через четверть часа наши путешественники, близко познакомившись с двумя безупречно чистыми кроватями на чердаке и отменно умывшись у насоса на заднем дворе, сидели на кухне миссис Морран перед тарелками, еда на которых превосходила их самые смелые ожидания. В то утро хозяйка пекла, поэтому могла предложить им лепешки ячменные, овсяные и из белой муки, а также красновато-коричневые блинчики. Каждому досталось по три вареных яйца, по огромному куску пирога со смородиной – как сказала хозяйка, это был «привет от моего доброго братца Хогманая», и по ломтику пресного молочного сыра. Миссис Морран выставила на стол несколько сортов варенья, также еще имелся темно-золотистого цвета вересковый мед в глиняном горшочке. «Мой муженек говаривал, что не едал вкуснее этого вот меду за всю его жисть», – доверительно сообщила хозяйка.
Тут же они услышали и историю «жисти» самой миссис Морран. Вдовела она уже лет десять. Старший ее сын жил в Южной Африке, одна из дочерей работала горничной в Лондоне, а другая была замужем за школьным учителем из Кайла. Сын миссис Морран когда-то воевал во Франции, и ему «свезло», он не был убит. После возвращения из армии он прожил с матерью месяц или два, но, как она посчитала, нашел деревенскую жизнь слишком скучной. «Здесь ни одного мужика не сыскать, одни старые клуши», – пояснила она.
То же самое говорил им и трактирщик. Мистер Макканн осведомился о состоянии дел в гостинице.
– Там с недавней поры новый хозяин, – ответила хозяйка. – Как он себя прозывает? Робсон… или Добсон… точно, Добсон. Неужто он тебя дальше порога не пустил? Хорош трактирщик! Себя-то, небось, считает лэрдом, а гостям в приюте отказывает!
– Он сказал, что в доме болеют.
– Да кому ж там болеть?! Он тебе соврал. Он нанял поварихой какую-то фра из Ошенлохана, но она вчерась уехала назад почтовой каретой и даже ящик с вилками с собой прихватила. Он тебе уж наверняка соврал, но не мне его судить. Я никогда и словом не перемолвилась со здешним новым народом.
Диксон поинтересовался, что она имеет в виду, когда говорит о «новом народе».
– Они тут не дольше трех недель, как поселились. А из старых жильцов никого не осталось. Джон Блэксток помер от легочной болезни о прошлом месяце, а старый Саймон Таппи из Гэйрденса перебрался в Мэйбоул год назад на день святого Мартина. В Гэйрденсе давно никого нет, но в Вест-лодж пришел этот смуглявый парень с лицом, точно мятая кожа. Тэм Робинсон когда-то жил в Соут-лодже, но Тэма убили в Месопотаме, и вдова отвезла детей к родне в Гарплхейд. Намедни, когда я с утра перекусывала, я видела, как новый парень из Соут-лоджа шел по улице – худой и хромый, но ходит так споро, как иные бегают. Я прямо понять не могу, откуда они все повылазили, и чего к нам пожаловали…
Уважение