Он просыпается во тьме спальни, чувствует затхлый запах. Из соседней комнаты доносится гул голосов. Рядом с ним кто-то с шумом возится. Ной вытягивает шею и видит, как его младший сын Яфет сливается в объятиях со своей женой Мирн. Ной хрипит.
– Яхве! – выдыхает Яфет. Его лицо искажает судорога. В изнеможении он опускается подле жены.
Мирн приводит себя в порядок, одергивает на коленях сорочку.
– Яфет, он проснулся.
– Мм-м?
Ной снова хрипит. Круглолицая Мирн, стройная, как оливковое дерево, смущенно улыбается и убирает волосы за уши.
– Я позову остальных.
Она убегает, Ной слышит, как ее ноги касаются земляного пола.
– Яфет, – с трудом произносит Ной.
– Мм-м?
– Яфет!
Юноша открывает глаза и поднимается на локтях.
– Ой, па, привет.
К Ною быстро возвращается голос:
– У нас есть дело. У тебя еще будет время познать свою жену. Сейчас нам надо потрудиться. Понимаешь?
– Да, пап, – улыбается Яфет. – Как скажешь.
Все семейство входит в спальню и окружает Ноя. Сумрак спальни наполняется заботой. Сим и Бера, Яфет и Мирн. Жена Ноя, протягивающая ему чашку с водой. Хам, которого он не видел четыре года. И этот призрак. Привидение.
– Хам, – удается произнести Ною. Он делает глоток воды. Это приносит облегчение.
Хам склоняет голову:
– Отче, моя жена. Илия, мой отец.
Ной окидывает девушку изучающим взглядом и пьет. Высокая. Выше их всех. Похожа на иву. Бесцветная. Кожа, что у рыбы – белая как мел, под ней видны переплетения красных и синих вен, как жилки у листочка. Волосы серебром ниспадают на спину, словно ручей, текущий по хрусталю. Глаза светло-серые, ресниц почти не разглядеть. Ной замечает, что Сим держится от нее подальше, глядит то на нее, то на Ноя, ожидая его реакции. Ладно, Сим.
– Мир тебе, дочь, – говорит Ной.
– И тебе, – кивает она. – Благодарю.
– Я полагаю, ты из северных племен?
– Я с далекого севера, – отвечает она, – где снега столько же, сколько здесь песка.
Ной решает не спрашивать, что такое снег. Видимо, название какого-то растения.
– Значит, мой сын взял тебя в жены?
– Да, отче.
– Он хороший муж?
Она легко улыбается, обнажая изящные резцы и клыки, острые, как у лисицы:
– Я не жалуюсь.
– Хорошо. – Ной тоже одаряет ее улыбкой, и в комнате становится легче дышать. Напряженным остается только Сим. – Если вдруг захочешь пожаловаться, обращайся.
– Я запомню.
Хам прочищает горло:
– Отче, когда у тебя будет возможность, прошу, объясни Симу, что моя жена не явилась из преисподней и не собирается поглощать наши бессмертные души.
Яфет хохочет, Сим краснеет, а жена Ноя цокает языком.
– Я никогда не говорил… – начинает Сим.
– Ты бы его слышал, – не унимается Хам, – спрашивает: