Он не успел позавтракать, когда входная дверь хлопнула, послышался шум и через минуту вошла тётка Азад.
– Кушаешь? Молодец. Я принесла тебе одежду. Доедай и одевайся.
Миназ запихнул в рот последний кусок, запил чаем и развернул свёрток, брошенный Азад рядом с ним. Потёртые туфли на толстой подошве и старенький халат в заплатах оказались большими, но выбирать было не из чего.
– Спасибо, тётя.
– Ерунда. Твоя мать мне больше сделала. Ты слушай: сейчас выйдешь от меня и иди на Большой базар. Через несколько часов выходит караван в Мехбад. Уговори хозяина взять тебя – котлы чистить, верблюдов кормить, хоть ноги ему мыть обещай. Главное, из города убраться. Понял?
– Да, тётя.
– Всё, доел? Тогда иди.
Она проводила его до выхода, поцеловала сухими губами в лоб и открыла дверь. Миназ вышел на улицу, щурясь от яркого солнца, и за спиной лязгнул засов.
– Здравствуй, дорогой.
Ещё моргая, Миназ огляделся. С одной стороны улочки стоял детина, улыбающийся щербатым ртом. С другой – дадвар с помощником и дядька Хабир.
– Думал убежать?
Миназ, не размышляя, рванул в сторону детины: мимо одного будет легче прорваться. Тот стоял, всё так же улыбался и даже не сдвинулся с места. Но когда мальчик попытался проскочить мимо, резко выкинул руку в сторону.
Перед глазами Миназа всё закружилось, он ударился о стену дома и сполз в дорожную пыль. Больно! Очень-очень больно! А ему уже скрутили руки, затянули верёвкой и вздёрнули на ноги.
– Никуда тебе не деться, птенчик, – жарко дыхнул в ухо голос дядьки, – Весь в папочку, гадёныш. Ничего, тебя быстро научат слушаться.
Он хотел ответить, сказать, что обязательно отомстит, накажет. Но сил не хватило. А в голове звенел гадкий смех родственника. Миназа подняли и куда-то потащили.
Три дня он провёл в аду. Колодки, сарай, где держали таких же бедолаг, скудная еда на закате. А затем его вывели на помост и продали купцу из Тадмора. Через неделю караван тадморца покинул долину, где родился Миназ, и ушёл в пустыню.
– Просыпайся, отродье иблиса!
Тычок остроносой туфли под рёбра был не чувствительный, но очень обидный. Косоглазый Касым пнул мальчика ещё раз и украдкой глянул на шёлковую занавесь, за которой спал хозяин каравана.
– Будь проклят плешивый торговец, продавший тебя, – шёпот Касыма булькал и шипел, – бегом, маленький вонючка. Господин скоро проснётся, и ему потребуется свежая вода для омовения.
Миназ встал, потирая кулаком заспанные глаза. Подхватил деревянное ведёрко на длинной верёвке и вышел из шатра.
Над пустыней лежала обнажённая ночь, с драгоценностями-звездами на груди. Холодный ветер шелестел песчинками и где-то в темноте всхрапывали верблюды.
– Ну погоди, Касым, – лёгким шагом мальчик двинулся между шатров, – пожалуюсь господину, что ты гоняешь меня ни свет ни заря. Да и самого