– Простите, – пролепетала она она, шмыгнув носом. Глаза ее были красными, то ли от недосыпа, то ли от слез. – Я знаю, что опоздала, но может быть вы возьмете мое письмо? Я только после отбоя узнала, что можно для Поркуана передать. Пожалуйста, – она протянула мне мятый белый конвертик.
Вид у нее был такой несчастный, что отказать не получилось.
– Ладно, давай.
Я взяла конверт и, едва увидела надпись, как тут же втащила девчушку в комнату и захлопнула дверь. Буквы на конверте в точности совпадали с надписью на коробке – те же завитки и закорючки, характерные подчеркивания и даже наклон. После миллиона конвертов, я узнала их мгновенно.
– Лунолика, это она!
Запаснушка перепугалась, глазищи сделались преогромные, она застыла, вжавшись спиною в дверь.
– Это ты позавчера принесла коробку для Ады? – нависнув над ней, произнесла подруга.
– Я, – пискнула запаснушка. – А что? Я не делала ничего плохого, просто передала, как просили. С ней что-то не так, с этой коробкой?
– Ты ее даже подписала. Почему? – подключилась я.
– Так попросили же. Он сам не мог, нечем было. Ну я и помогла.
– Кто «он»?
– Поклонник твой, – поняв, что сделала что-то не то, девчушка побледнела. – Он сказал, что это подарок для возлюбленной, то есть для тебя. А на территорию академии посторонних же не пускают, вот я и подумала – надо помочь. Я как раз в академию заходила, он меня у ворот остановил.
– И как выглядел этот мой «поклонник»?
– Высокий, в плаще с капюшоном. Перчатки черные бархатные.
– А лицо? – спросила Лунолика.
– Не знаю, под капюшоном не разглядела.
– Ну а какие-нибудь приметы особые у него были? – без особой надежды спросила я.
Запаснушка задумалась.
– Не знаю… разве что голос странный.
Мы с Луноликой переглянулись.
– В каком смысле странный? – спросила подруга.
– Ну, такой… не знаю… как будто ненастоящий. Можно я пойду?
Я нахмурилась. Расспрашивать ее дальше не было никакого смысла – «поклонник» подготовился тщательно – зацепка в виде голоса никуда не вела.
– Иди, – разрешила я, отходя от двери.
Девчушка в мгновенье ока выскочила в коридор, но потом, заглянув в комнату, робко спросила:
– Простите, а мое письмо… вы теперь его не передадите?
– Передам, не волнуйся, – вздохнула я.
– Ну и зря, – сказала Лунолика, когда дверь за нею закрылась. – Раз виновата, нечего помогать.
– Да ладно тебе, – отмахнулась я. – Ничего она не виновата. Она же не знала, что в коробке.
– Вот именно. Невеста должна думать головой и не тащить в академию невесть что.
– Брось. Что было, то было. Главное – обошлось. Давай лучше подумаем, что делать с письмами дальше.
Я огляделась. Послания, прежде лежащие кучкой, теперь покрывали всю комнату – сличая почерк, мы умудрились их разбросать. Но даже если снова собрать