– В этом определённо что-то есть, – вдумчиво смотрит на холст, выискивает из этих чёрт что-то похожее на образ. Я тихо посмеиваюсь над ним, потому что папа всегда такой: слишком добрый ко мне, бережно хранит мои внутренние чувства, старается шутить и веселить, только бы его прекрасная девочка не грустила, не думала о плохом. Или, например, о том дне.
– Да брось, пап, – отмахиваюсь от него и случайно кисточкой трясу в руке, совершенно позабыв о ней. Краска мелкими каплями покрывает отцовский светло серый пиджак, оставляя фиолетовые пятна. Спохватились оба, скорее влажными салфетками стирать маслянистые разводы, но тщетно, лишь больше размазали. Хохочем. Папа снимает свою испорченную вещь, отбрасывает на стоящий рядом кожаный черный диван. Когда-то эта студия была его. В далёкой молодости он здесь практически жил, а теперь это мой дом – моё убежище, состоящее из комнаты, кухни и вот этого потрясающего кабинета, где я могу позволить себе воплощать и выплескивать на бумагу эмоции и чувства, создавая картины – портреты, или работаю с отцовскими пейзажами, довершая композиции. Я пока не определилась, куда хочу направить себя. В школе искусств, где мне приходится доучиваться, чтобы получить степень художника, госпожа Леока Франсовна обучает нас тонкостям портретного запечатления. Учит распознавать скрытые эмоции человека, ведь бывают люди, способные их утаивать глубоко в себе за своими масками. К этому числу можно отнести почти каждого из нас. Учит понимать смысл и передавать на холст настоящее, чтобы не было фальши. Чтобы случайный прохожий, или заядлый критик не смели сказать "не верю". Красками можно передать все что угодно, главное, не замаскировать то, что на яву, а с большей глубиной передать истину. Нравится мне эта женщина, возможно, даже благодаря ей, я смогла понять многие вещи, со стороны посмотреть, по иному оценить. Особенно, когда эти картины всюду развешаны по моей студии и напоминают самые значимые для меня моменты, отрезки жизни. В мою студию лишь двум людям разрешено входить, папе и верной подруге Веронике, с которой мы как сёстры, порой даже так и представляемся чужим людям. Потому что этого мы так хотим, а не за нас решают.
– Не волнуйся, – папа подходит ко мне и целует в макушку. – Что ты пытаешься передать сейчас, используя фиолетовый цвет?
– Мысли, – тихо и коротко отвечаю, а сама убираю кисточку в баночку с жидкостью, специальным раствором, чтобы масло не засохло на ней.
– Хороший цветовой выбор, – хвалит, затем берёт карандаш и прорисовывает некоторые детали, соединяя мои чёрточки, и вот, вырисовываются глаза,