В результате рубли хлынули на валютный рынок, обеспечив сначала трех-, а потом и четырехкратную девальвацию, а тогдашнее руководство Банка России, так вальяжно чувствующее себя сейчас на разнообразных теплых местах, в ужасе буквально попряталось – выпихнув под телекамеры девочку пресс-секретаря (кандидата экономических наук, между прочим), которая беспомощно разводила руками и очень искренне удивлялась: «Ну в самом деле, ну кому же могло прийти в голову, что банки направят рубли, которые мы им дали, на покупку валюты!»
В нынешний кризис повторение подобной ситуации более чем вероятно. Ведь нашей экономикой опять управляют люди, которые занимали высокие посты в 90-е годы и просто не представляют себе никакой иной политики, кроме проводившейся тогда и приведшей к катастрофе 1998 года. И они уже повторяют эту политику, повысив ключевую ставку Банка России до 17 % (ее снижение до 15 % не изменило ситуацию), что, по сути, делает невозможным кредитование основной части российской экономики.
Для избежания катастрофической девальвации необходим финансовый контроль, но он поневоле ограничит коррупцию, создав тем самым угрозу не только доходам правящей клептократии.
Ведь коррупция, насколько можно судить, является подлинной основой государственного строя, титаническими усилиями, весьма скрупулезно и, как представляется, вполне сознательно созданного в 2000-е годы. Нынешнее государство не может серьезно бороться с коррупцией (не говоря уже о ее реальном ограничении) прежде всего потому, что она составляет его суть и основу. Более того, всякая сколь-нибудь заметная борьба с коррупцией в рамках нынешнего государства, по всей видимости, невозможна в принципе, так как объективно является подрывом основ заботливо созданного в России государственного строя, то есть тягчайшим государственным преступлением.
А без финансового контроля плавное ослабление рубля не приведет к существенному ослаблению спекулятивного давления на него, так как это давление будет подпитываться вынужденной государственной помощью экономике и, таким образом, усиливаться самим государством.
Да, валюты у Банка России еще много – «как у дурака махорки» (хотя уже и существенно меньше, чем перед началом кризиса 2008 года: 376 против 598 млрд долларов). Но «махорка» у столь «эффективных» менеджеров, как известно, быстро заканчивается.
Кроме того, значимая часть международных резервов не находится в ликвидной форме: она вложена в различные финансовые инструменты, что не позволяет мгновенно вывести