На выходе из здания аэропорта Георга поджидал Роберт.
– Как я рад, что ты прилетел! Хорошо, что надумал посетить наши края! – стал сыпать он радостными восклицаниями, обнимая друга.
– У меня появилась серьёзная причина прилететь сюда, я говорил тебе об этом по телефону. Конечно, и тебя хотел увидеть, – ответил Георг.
Глядя на Роберта, он подумал, что тот нисколько не изменился за эти годы и остался, как и прежде, «очень худым, очень высоким и очень жгучим брюнетом», как в шутку говорили о нём ребята в Москве.
– Садись в машину, вещи я сам уберу в багажник, – Роберт взял сумки Георга. – Дождь прекратился, ехать будет легче.
– В одной сумке – стекло, подарки для тебя, не разбей.
– Что ты выдумал! У нас тут всё есть.
– Так это же подарки, да из родной Москвы!
– Подарки из Москвы дорогого стоят. Моё сердце так и осталось там, на родине. Сколько лет живу в Нью-Йорке, но не прижился. Вроде бы всё хорошо, но что-то не так. Однако, обратной дороги уже нет.
– Надо же, – удивился Георг. – И что же тут не так?
– Сейчас приедем, сядем за стол, и я тебе всё расскажу.
Пока они ехали и сбивчиво говорили обо всём понемногу, Георг рассматривал город в окно машины. Увидел он совсем не то, что ожидал. А ожидал он, что вокруг будут стоять небоскрёбы, всё будет сверкать, как в западных кинофильмах, и он узрит роскошь, блеск, красоту и кипение жизни. На самом деле не видно было никакого блеска и никаких небоскрёбов.
Двусторонняя дорога, что вела из одного района в другой, («Всего в городе пять районов, наш – один из самых дорогих», – пояснил Роберт), лежала через какие-то заброшенные холмы, покрытые чахлой травой. Иногда по краям дороги мелькали неопрятные, неухоженные деревца, небольшие болота, поросшие осокой, озёра, водоёмы, по берегам которых лепились частные двух- и трёхэтажные дома в старинном англо-голландском стиле. Вдали, на огромном расстоянии от этих мест, виднелись небоскрёбы Манхэттена. Их верхушки напоминали сломанные зубья расчёски.
«Какой-то странный город, – подумал Георг. – Ада говорила, что не любит его. Но, может, она почувствовала неприязнь к Нью-Йорку из-за истории с сыном?».
Роберт сказал, что они въезжают в тот район, где он живёт. Георг увидел однообразные улицы без зелёных насаждений, однотипные шести, десяти и двенадцатиэтажные дома-коробки из бордового и тёмно-коричневого кирпича. Только между домами он заметил небольшие, огороженные металлическими резными оградами, внутренние дворики с цветами, кустами и редкими деревьями.
– Почти везде то же самое, кроме Манхэттена, – сказал Роберт, словно прочитав мысли Георга. – В целом город похож на большую казарму. Лично для меня – он такой. Только маленькие