– Детей, говоришь, нет? Об этом я так думаю, атакай: это значит, что не дошла до сердца бике любовь её бека. Если бы она прочувствовала любовь Бахрама сердцем, обязательно родила бы ему ребёнка. Видно, красавица-бике меня дожидается, – усмехнулся Мангук-хан. – Покровитель семьи наш Инай лишь тогда дарит дитя, когда муж и жена предназначены друг другу…
Конбаш-атакай слушал взволнованную речь хана и молчал. «Вот ведь как рвётся душа его к дочери Сармат-хана, – думал он, – любит всё ещё. Учитель Даян не раз говаривал: на небе бог – это Тангрэ, а на земле бог – это любовь».
Так за разговором подъехали к Итили. По заранее найденному броду перешли на другой берег и расположились станом. Коней расседлали и оставили на лугу. Решено было ночевать у реки. Страха не было: к сарматам они прибыли с добром, но караул всё же выставили – на всякий случай. Ночь прошла спокойно. Проснулись на заре от фырканья лошадей и оглушительных трелей соловьёв в прибрежном кустарнике. В предрассветном тумане ничего не было видно. Мангук-хан помолился, прося Тангрэ ниспослать им удачу. Когда туман рассеялся, к своему изумлению, унуки увидели себя в окружении сарматских всадников. При появлении хана те попрыгали на землю и взяли коней под уздцы. Лица их были суровы, без тени улыбки. Мангук-хан хотел было подойти к менбашу в шлеме с двумя перьями, но атакай удержал его:
– Хан, перед тобой враг, будь осторожен. Они могут взять нас в плен.
Мангук-хан остановился, оглядывая сарматских воинов. Похоже, он уже пленник. Сопротивляться было глупо. Хан шагнул в сторону менбаша. Сарматы тут же вскинули луки и вставили стрелы в тетиву.
– Хан, положи оружие на землю, – подсказал Конбаш-атакай.
Мангук-хан разоружился, выложил даже кинжал и уверенно пошёл к менбашу. Тот держался важно, даже коня остановил на возвышении, чтобы выделяться среди прочих воинов. Увидев, что хан идёт к нему, военачальник спешился и стал ждать, не выпуская из рук узды.
– Бахадир, – сказал Мангук-хан, прикладывая руку к груди, – я хан белых тюрков. Отведите меня к вашей бике, дочери Сармат-хана Сафуре. Мне надо переговорить с ней.
– Хан, – бахадир ответил на приветствие хана поклоном, – бике распорядилась, чтобы воинов своих вы оставили на берегу, а сами с Конбаш-атакаем следовали за мной.
Мангук-хан оглянулся на атакая, приглашая его с собой. Тот подъехал с двумя ханскими телохранителями. Мангук-хан вскочил в седло, и все двинулись за бахадиром.
Они ехали довольно долго, пока не увидели впереди большое селение, притулившееся к высокому берегу Итили.
Мангук-хан, как ни старался, разглядеть его края не мог. «Вон как разрослось племя сарматское! – подумалось ему. – Сотни жилищ, в каждом жилище множество людей, которые теперь, скорее всего, на джейляу, пасут скот». Хан увидел магазины на колёсах. Юрты теснились к середине селения. На извилистых улицах, задрав к небу оглобли, стояли телеги, между ними копошились