Он говорил правду. Не лектор, а партком завода вовлекал людей в партучёбу. Что касается Галимджана-абы, то его, пожилого человека, не обременяли ни партучёбой, ни занятиями в различных кружках. Узнав, что для пропаганды знаний по политэкономии приглашён молодой учёный Джагфар Маулиханов, Галимджан-абы всё же пришёл на первую лекцию. И не раскаялся. Впоследствии стал постоянным посетителем.
Лекции у Джагфара получались очень интересные. Он не повторял вузовскую программу своим слушателям – инженерам и техникам, они ведь в своё время проходили обязательный курс политэкономии. Он сообщал новый материал, связанный преимущественно с заводской экономикой. Предмет, казалось бы, суховатый, будучи умело связан с жизнью, стал частицей этой жизни, заинтересовал слушателей.
Сегодня даже главный инженер завода Дидаров, человек, надо полагать, искушённый в вопросах заводской экономики, и тот был на лекции. Он случайно заглянул в клубный зал, да заслушался и остался до конца. Он возвращался из клуба вместе с другими. Шёл по заводскому двору рядом с Галимджаном-абы, посчитал необходимым высказать похвалу лектору:
– Каково, Галимджан?! Горазда молодёжь на новое! Было что послушать?
Возможно, он спрашивал испытующе, ожидая, что старый коммунист не согласится с ним. Но Галимджан-абы промолчал, занятый какими-то своими мыслями.
Когда миновали проходную, Дидаров приостановился, стал оглядываться вокруг. Сказал словно самому себе:
– Наш лектор, кажется, всё ещё отвечает на вопросы. Когда я выходил из зала, его обступили со всех сторон – не пробиться. А я хотел было подвезти его на машине домой.
Именно в эту минуту к ним как бы случайно подошла молоденькая миловидная женщина, смело взяла под руку Дидарова.
– Извините, пожалуйста, – сказала она Галимджану, – я разлучаю вас с моим родственником.
– Галимджан, поехали вместе, – предложил Дидаров.
– Благодарю. Я пройдусь, подышу воздухом, чего-то голова разболелась.
– Садись, Фаечка, – пригласил Исрафил.
Машина фыркнула и умчалась.
Рахима в разговоре с мужем как-то упоминала о родственнице Дидарова, учительнице Фае Идрисджановой. «Должно быть, она и есть, – рассеянно подумал Галимджан. – Кажется, изрядная вертихвостка. Впрочем, как следует-то не разглядел, смолоду не любил таращить глаза на посторонних женщин».
На ближайшей остановке Галимджан сел в троллейбус. В эти часы пассажиров бывает немного, он спокойно доехал до центра. А потом пешком пересёк площадь, направился к скверу. Ему уже давненько не доводилось бывать здесь в зимнее время да ещё вечером. Поглядывая по сторонам, он осторожно поднялся по ступенькам вверх. На площадке остановился. «Уф! Вон как стучит сердце! Надо бы пересесть в другой троллейбус и доехать до самого дома. Ведь знаю же, что сердце сдаёт. Нет, дай посмотрю зимний парк».
Он медленно зашагал по главной аллее. На улице, за домами, ветра совсем не было, а здесь, на широкой аллее, гляди, как продувает сквозняк,