– Ни одного узелка! – воскликнула я.
– Китайская двухсторонняя вышивка, – кивнул Джеймс. – Скорее всего, от нашего партнёра из Шанхая.
– Того, что подарил Тому вазу?
– Нет, тот из Тайваня. Так, а это, конечно от дядюшки Дугласа, – он аккуратно вынул из большой коробки, наполненной тонкой стружкой, чёрную вазу с узким горлышком и изящно изогнутыми ручками. Её крутые бока были украшены красной росписью, изображающей тонкие человеческие фигурки и быков. – Конечно, – кивнул Джеймс. – Карточку можно не читать. Это буккеро – чёрно-коричневая керамика, которую изготавливали в Этрурии, и судя по красно-фигурному рисунку, её можно датировать не раньше второй половины пятого века и не позднее начала второго века до нашей эры. Очень изысканная вещь, особенно эти ручки, украшенные пальметтами.
– Она настоящая? – спросила я.
Джеймс удивлённо взглянул на меня, а потом направился к камину, чтоб поставить эту вазу рядом с другими греческими вазами.
– Конечно, нет! Это копия его очередной находки, которая ему особенно понравилась. И ему я должен ответить лично, чтоб высказаться относительно датировки, школы и места её обнаружения. У нас давно уже началась такая игра, хотя, видит Бог, этруски – это не моя тема.
– Дядя Дуглас тоже археолог? – уточнила я.
– Это я «тоже», – усмехнулся Джеймс, возвращаясь ко мне. – А он – профессор археологии, но я редко его вижу. Он работает в Италии, преподаёт там же. При случае я вас познакомлю. Забавный старик.
В следующих коробках обнаружился набор красивых рамок для фотографий в стиле Тиффани, которые, по моему мнению, хорошо бы смотрелись в малой столовой, где висит люстра в том же стиле, фарфоровое блюдо с пасторальной росписью: прикорнувшие в тенёчке пастушок и пастушка и упитанные кудрявые овечки на лужайке и три тарелки из севрского фарфора с бытовыми сценками. Тарелки я тоже решила поставить в малой столовой, где в буфете имелась вполне достойная коллекция подобных изделий. Большая причудливая ваза из муранского стекла должна была составить дуэт чёрному стеклянному блюду, прошитому золотыми нитями, стоявшему в гостиной нашего пентхауса в Лондоне.
Раскрыв очередную коробку, я неожиданно рассмеялась. Джеймс отложил вышитую гладью скатерть и подошёл ко мне.
– Это от тётушки Присциллы, – усмехнулся он, извлекая из атласного углубления пушистые наручники. Шёлковый хлыст не произвёл на него впечатления, поскольку выглядел несерьёзно. Другое дело – чёрный кожаный ошейник с кристаллами Сваровски и серебристыми шипами, – Тебе пойдёт, – заметил он. – А поводок позаимствуем у Фебы. У неё как раз есть такой праздничный, розового цвета.
– Не думаю, что это удачная шутка, – обиженно заметила я.
– Это не шутка. Это – блестящая идея. Особенно после твоего бунта на раскопках. Будь у меня там поводок и ошейник, всё было бы проще.
– Про электрошокер не забудь, – проворчала я и, отобрав у него эти игрушки, сунула обратно в коробку.
– Мы