– Странно, что ты этого ещё не выяснила, – хмыкнула Филлис, вскидывая голову. – Похоже, ты уже давно следишь за каждым моим шагом.
При этом у неё выпала шпилька: такое вообще частенько случалось с тех пор, как Филлис начала укладывать волосы, поскольку у неё типичные для Карберри непослушные кудри. Но на этот раз я не посмела ей об этом сказать.
– А зачем уходить через сад? – спросила я. – Ты и несколько недель назад так улизнула, я видела.
– Потому что так короче. А я опаздывала.
Об этом я как-то не подумала.
– Но на прошлой неделе ты вообще вылезла из окна.
– Просто мама знала, что Кэтлин болеет, а если бы они с тётей Джозефиной поняли, что я ухожу одна, то назадавали бы мне уйму дурацких вопросов, – призналась Филлис. – Так что ни через переднюю, ни через заднюю дверь я выйти не могла: пришлось бы пройти мимо одной из них. И всё-таки, как давно ты за мной шпионишь?
– О, не будь такой, Филлис, – заныла я. – Мне правда очень жаль. И ещё ужасно интересно.
– Да ну? – недоверчиво переспросила Филлис.
– О, ещё как, – заверила её я. – Та женщина произнесла прекрасную речь.
– Вот уж не думала, что тебе это может быть интересно.
– Я, по правде сказать, тоже. Но, мне кажется, ничего подобного я раньше и не слышала.
– Ты меня удивляешь. Неужели учителя в этой твоей школе…
– При мне они точно об этом не упоминали. А теперь расскажи, пожалуйста, как ты в это ввязалась. Ну, в смысле, стала суфражеткой.
– Мне, если честно, не особенно нравится это слово, – поморщилась Филлис. – Хотя, конечно, многие из нас его употребляют. Но придумали его не мы, а наши противники.
Должна признаться, мне слово тогда скорее понравилось, да и сейчас тоже.
– И всё же, как ты начала бороться за право голоса для женщин? – поинтересовалась я. Мы уже добрались до Дорсет-стрит, скоро будем дома, и кто знает, расскажет ли тогда Филлис хоть что-нибудь.
– Это всё Агнес, тётя Кэтлин.
– Такая высокая, с кудряшками? – переспросила я: мы встречались в прошлом году на рождественском вечере в доме Кэтлин, она была тогда очень элегантно одета.
– Именно, – подтвердила Филлис. – Мы с Кэтлин несколько месяцев назад заходили к ней на чай, и я заговорила об университете и о том, что очень хочу, ну, знаешь, чтобы у девочек была возможность делать то же, что и мальчики. И тогда она дала мне почитать одну книгу…
– О том, как стать суфражеткой? То есть… о праве голоса для женщин?
– Нет, роман. Его написала женщина по имени Констанс Мод, называется «Не сдавайся». Речь там идёт о суфражетках в Англии, хотя одна из них – ирландка. Ну, она ужасно напыщенная, но главное, что ирландка. В общем, после этого я… даже не знаю… стала смотреть на всё несколько иначе. Замечать такие вещи, которые раньше не замечала.
Совсем как я, послушав миссис Джойс возле здания таможни, подумала я.
– А однажды их заметив, – продолжала Филлис, – я уже не могла перестать