Художник Эндрю Уайет изображает Хельгу в столь многих работах – 4 темперы, 12 рисунков сухой кистью, 63 акварели, 164 карандашных рисунка, etc. – в столь многих аттитюдах, позициях, окружениях, настроениях, что в ситуациях, которые не были изображены, она отсутствует для себя самой.
Иногда его речь бывает прервана черным экраном и затем возобновлена в той же точке с “Как я говорил”. В другие разы, хотя кадр не прерван и никакой из присутствующих не перебит, он продолжает перемежать свою речь междометием “Как я говорил”.
Памятные случаи
Крушение его машины было памятным событием не только потому, что он все еще помнил о нем после стольких лет, но также потому, что в то время вся жизнь его пронеслась перед глазами.
В один день 1906 года кинопленка застряла в камере Мельеса. Ему удалось починить камеру и он продолжил съемку. При проекции ролика тянущийся лошадью трамвай неожиданно стал катафалком. Несчастный случай, произведенный в камере между катафалком и конкой, движущимися на довольно медленных скоростях, и потому имеющими достаточно времени, так что даже их водители обнаружили себя на курсе столкновения, чтобы предотвратить крушение. Крушение между их образами. Не случайно, что это смешение двух вещей, не имеющих чего-либо общего, которое сопроводило редактирование, было связано, как указано появлением катафалка, со смертью, великим взбалтыванием.
Чувствительность к начальным / конечным условиям
Когда бы мы ни имели дело с бессознательным, мы обнаруживаем, как в любой далекой от равновесия (динамической) системе, крайнюю чувствительность к начальным условиям.43 Так что не должно изумлять, что одна из самых достопримечательных характеристик состояния, следующего за смертью – крайняя чувствительность (и суггестивность) к инициальным условиям: здесь финальные условия жизни, инициальные условия смерти. Следовательно, дисциплины, заинтересованные в том чтобы покончить с или хотя бы иметь господство над состоянием Бардо, например йога, упоминают
среди тех “способностей” (powers), которые могут быть приобретены через samyama, таковую знания момента когда кто-то умрёт. Такое знание позволило бы попытаться быть в наилучшем состоянии чтобы подготовиться к смерти: в медитации, а следовательно, отделенным от настроя (имея полный контроль над потоком сознания и/или абсолютное отделение от него) и обстановки. Тот же эмфазис на этот последний момент находим в Христианстве пятнадцатого века: тогда как в двенадцатом и тринадцатом веках “балансовый лист закрывается не в момент смерти, но в dies ilia, последний день мира… [великое собрание] в пятнадцатом веке переместилось в комнату