– Пф-ф-ф-ф… – Гамсонов снова смеется, приложив ладонь к щеке, чуть наклоняет голову. – Вот-вот! Ты поливаешь-поливаешь, а все равно потом… как это был герой-то литературный… забыл.
– Нет, Денис, я этого не сделаю, ты ж знаешь меня, – произносит Костя – уже твердо.
– Нет? А может все-таки?.. Сам же позвонил этой девке – пф-ф-ф-ф-ф…
Гамсонов склабится, ерничает, Левашову неприятно – от уколов в душе. («Уменя и так столько боли такой концерт в башке а он еще подливае-е-е-ет!! Затык, затык в голове, а-а-а-а-а-а!!»).
Но Гамсонов просто подшучивает как ни в чем не бывало – конечно, он знает, что на самом деле… «Это не смешно».
И Костя говорит – как бы стараясь унять шаткость, она тотчас появилась в душе, – ведь публикация зависит от…
– Я все же надеюсь, что мой роман в журнале не завернут… – он тыкает на это – голосом. Будто это зависит от Гамсонова. – Да ведь Уртицкий уже и дал ход. Рекомендации ведь обратно не забираются.
«Да, это так, – думает Костя. – И если тебе уже написали отказ – тоже. Если скажут уже точно… значит уже все».
Потому что это серьезный, профессиональный журнал. Он опять понимает, осознает, в сотый раз… этим его и держат – «я не могу теперь позвонить никуда! Ничего не могу узнать, только условия выполнять – опять все то же самое, бесконечное повторение».
– Ну и что ты думаешь обо всем этом?
– Да ничего не думаю, – Гамсонов жмет плечом. Уже серьезно. – И о чем же твой роман, интересно?
– Ну… о детях. О моем детстве, пожалуй. Но не только. Там много вымысла. Ну в двух словах… – Костя сбивчиво начинает излагать. – Там главный герой… он проводит летние месяцы на даче, со своим братом. А брат – тот еще затейник! Они придумывают разные игры… А потом как-то они отправляются в лес и видят на поляне странных мистических людей, непонятных. Которые чем-то походят на бродячий табор… ну, вроде цыган, пожалуй. Потом проходит много лет, и эти странные образы так и не дают им покоя, преследуют всю оставшуюся жизнь. Они символизируют их детские страхи. Герои – уже взрослые, брат женился, но не по любви и…
– Да это чушь полная. Но вот-вот, именно что повзрослеть – это тебе очень нужно. Мистические образы… Это что, типа шедевров фэнтези?
– Нет, что ты! Боже упаси! Ничего подобного! Мой роман – философский.
– Я ничего не понял… Нет уж, мне приятнее читать «Золотого теленка». Настольная книга, знаешь ли, для меня.
– Уртицкому, в действительности, абсолютно неважно, о чем мой роман. На какую тему. Я же тебе говорю, что я…
– Ладно, все, опять слушать то же самое… – Денис иронически отстраняется – хватит, мол. – Ты, во-первых, это слово не употребляй.
– Какое?
– Что ты мне сказал? Ты его все время повторяешь…
– A-а… что меня