Сразу после поступления в Стэнфорд мне улыбнулась удача: я стал учеником Гьятрула Ринпоче и следующие десять лет служил ему основным переводчиком. Он передал мне обширные наставления по учениям школ Ньингма и Кагью тибетского буддизма, с особым упором на традицию Великого совершенства (дзогчен). Благодаря близким отношениям с ним я смог встретиться со многими другими мастерами этой линии, включая Додрубчена Ринпоче, Кхенпо Джигме Пунцога и Янгтанга Ринпоче. Суть Великого Совершенства – естественное освобождение ума посредством недвойственного постижения основополагающей природы осознавания. Это, по моему мнению, величайшая наука о сознании.
После четырех лет преподавания в Университете Калифорнии в Санта-Барбаре осенью 2001 года я вернулся в пустыню на востоке от Сьерра-Невады и полгода практиковал в уединении. Этот период обернулся для меня временем беспримерного объединения всего накопленного опыта и знаний. Все, что я узнал за первые двадцать лет жизни в Америке и в Европе, а также моё научное, религиозное и философское обучение в течение следующих тридцати лет сплелось в единое полотно из древних и современных, западных и восточных нитей. Я смог увидеть путь, способный объединить три темы, составляющие осмысленную жизнь: поиск подлинного счастья, понимания и добродетели. Мое видение мира, практика медитации и образ жизни, наконец, слились в единое целое. Впервые в жизни я не ощущал противоречий между разными силами, сформировавшими меня как личность.
Готовясь к возвращению из уединения, я задавался вопросом: учитывая мой разнообразный опыт и те знания и мудрость, которыми замечательные ученые, мыслители и созерцатели решились со мной поделиться, как я мог бы лучше всего послужить миру? Это привело меня к идее Института Изучения Сознания в Санта-Барбаре. Один из ключевых проектов Института – объединить исследования «от первого лица»[10], опирающиеся на созерцательные традиции мира, с объективными методами «от третьего лица», присущими современной науке. До настоящего времени ученые-когнитивисты пытаются разобраться в сознании, изучая ум в понятиях его нейронных основ и поведенческих проявлений. В силу ограничений такого подхода, рассматривающего состояния сознания только через призму физических коррелятов, исследователи склонны воспринимать ум с точки зрения материализма. Пришло время применить строгие методы и напрямую изучить самый широкий спектр умственных явлений, включая те, которые доступны лишь самым опытным созерцателям. Я убежден, что такой подход, сочетающий строгость как научного, так и созерцательного исследования, способен привести к подлинной революции в науках об уме. Благодаря этой революции мы сможем открыть глубокие истины о природе и происхождении сознания. Но кроме того, она позволит по-новому взглянуть на возможность исключительного психического здоровья и благополучия и, в конечном счете, на достижимость духовного пробуждения. Я убежден: если сейчас реализовать