Вечером перед обедом снова появился Джеймс. Он был благодушен и расслаблен, и от его губ едва уловимо пахло коньяком. Я была рада, что, по крайней мере, у него день удался. Но он тут же насторожился и спросил, что со мной, а потом сообщил, что у меня вымученная улыбка. Мне пришлось соврать, что я снова переволновалась из-за свадьбы. Он успокоил меня, что всё будет хорошо.
На ночь я снова осталась у него. Хоть нам и приготовили разные спальни, никто не требовал, чтоб мы спали исключительно у себя. Напротив, все знали, в какой из двух спален мы устроились на очередную ночь, и именно в эту дверь утром аккуратно постучал Уолтер и сообщил, что оставит поднос с чаем на столе в гостиной. На подносе стояли две чашки и большой чайник.
Вернувшись в свою комнату, чтоб одеться к завтраку, я всё-таки заставила себя проверить телефон. Сообщение было только одно и вовсе не от мамы. «Старый друг» сурово вопрошал: «Ты ему рассказала?»
– О чём? – прорычала я, испытывая большое желание запустить телефоном о стенку.
Делать я этого конечно не стала, а сама набрала номер в Манчестере. Ответил Гордон, Голос у него был сонный, но он очень обрадовался, услышав меня, и сказал, что соскучился. Я знала, что это так. Большую часть жизни он прожил, заботясь о престарелых и больных родителях, а когда их не стало, оказался один. Стеснительность, не слишком привлекательная внешность и возраст мешали ему заводить знакомства с женщинами, и он всерьёз поверил, что так на всю жизнь и останется холостяком. Женитьбу, да ещё на женщине с дочкой, пусть даже почти взрослой, он воспринял как подарок судьбы. Он обрёл семью, заботился о нас с мамой, и всеми силами старался проявить свою любовь.
Услышав его глуховатую, сбивчивую от эмоций речь, я вдруг почувствовала себя лучше. Я тут же начала уверять его, что тоже скучаю и жду, когда они приедут. Гордон вдруг забормотал что-то и позвал к телефону маму. А она, выяснив, что у меня всё чудесно, сообщила, что пока с датой выезда они не определились. У Гордона срочные дела в офисе, а её просили встретить и поводить по Манчестеру какого-то писателя из Москвы.
Неопределённость меня огорчила. Я не хотела носить с собой телефон, он едва не жёг мне руки. Наконец, я сочинила что-то о том, что буду страшно занята подготовкой к свадьбе и могу не услышать сигнал, потому просила скинуть мне сообщение, когда всё будет ясно.
После этого я и спустилась в белый холл, в ожидании, когда домашние начнут собираться на завтрак в малую столовую. Феба в очередной раз требовательно ткнулась мокрым холодным носом в мою руку, а Винс очень мелодично проскулил длинный витиеватый пассаж. Потом они сорвались с места и запрыгали позади меня. Обернувшись, я увидела, как они выплясывают на своих длинных ногах вокруг Джеймса,