– Я не хотел вас обидеть, – смутился Корнев. – Просто вы так неожиданно на меня… навалились…
– Потому, что я долго искал в этом городе кого-то, похожего на вас… в смысле, обладающего примерно такими качествами. Отчаялся уже, забрёл на митинг, и вдруг – вы! – Минусов взял Корнева за плечо, осторожно подтолкнул к дверям кафе. – Интерес у меня к вам чисто профессионального свойства. С учётом харизматических качеств вашей личности…
– Я политикой не интересуюсь, – упрямился доктор, но в кафе всё же свернул. – И на митинге оказался случайно. Мне… мне домой надо. Я после ночного дежурства. Оперировал. Устал, как собака.
– Ну полноте, полноте, – подхватив Корнева под локоток, ворковал Минусов. – Я вас долго не задержу. Полчаса. Мы же с вами интеллигентные люди. Рюмочка коньяка, бутерброды, чашечка кофе… С морозца-то, а?! Для профилактики? А то на таком ветру и простудиться недолго!
– Хорошо, – согласился, наконец, доктор. – Но предупреждаю: мне все политические заморочки, митинги разные – побоку!
– Вот об этом мы с вами, Геннадий Михайлович, и потолкуем. Знаете, как у нас, жмейкеров1, говорят? Даже если ты не интересуешься политикой, то она обязательно рано или поздно заинтересуется тобой! – политтехнолог хихикнул довольно. – Вот и для вас… я почти уверен в этом, уж поверьте моему профессиональному опыту… пробил час!
3
– Как вам коньяк? – поинтересовался четверть часа спустя, постучав зубчиками алюминиевой вилки по изрядно початой бутылке, Минусов.
– Да вроде хорош, – благодушно взглянул на полный до кроёв пластиковый стаканчик размякший от тепла и доброй порции спиртного Корнев. – Аромат есть… крепость. Я, честно говоря, в коньяках совсем не разбираюсь. Нам, докторам, чаще водочка перепадает. А когда коньяк пробую – что три звёздочки, что пять – разницы особой уловить не могу. Вроде всё одинаковое.
– И верно, – подтвердил политтехнолог. – По крайней мере те коньяки, что в таких вот забегаловках продают по всей России – сколько б не рисовали звёздочек, из одной бочки льют. Только называют по-разному. В лучшем случае в бутылке виноградный самогон, чача, в худшем – технический спирт, чаем закрашенный. Этот, кажется, – он указал на свой стаканчик, – всё-таки из винограда выгнан. Но с настоящим коньяком он и рядом не стоял. А купились мы с вами на этикетку. Где написано, что коньяк – армянский. Вы обратили внимание, сколько на стойке бара бутылок, в том числе коньяков? От этикеток глаза разбегаются. Может быть, есть среди них напитки гораздо качественнее, чем выбранный нами. – Он опять звякнул вилкой о бок тёмной бутылки. – Но мы с вами взяли испытанное, привычное. Потому что с давних, советских ещё времён, нам в голову