Йоч. Бизнес с подсознанием. Михаил Кожуров

кубинского старосты были две «рабыни» – подруги его невесты на Острове Свободы. Они, собственно, и готовили всю еду, Мигелю оставалось только снисходительно открывать рот. Мулатка Беатрис и негритянка Доминга. Вместо прелестей горячего тропического секса Вадик познавал с ними обычную кубинскую кухню: конгри, пикадильо, ропа, арроз и прочее. Егоров периодически угощал девчонок своими бутербродами и маминым вареньем. Те в ответ хихикали и строили глазки, намекая, что секс все-таки возможен. Егоров смущенно отводил глаза и откладывал близкие взаимоотношения в дальнюю перспективу. В нем еще теплилась надежда не разменять золотой настоящей любви на гроши мимолетного секса.

      В итоге Вадик беспощадно органично вписался в двести семнадцатую комнату. Общение с кубинцами среди заснеженной России придавало жизни особенную экзотическую атмосферу. Казалось, они контрабандой умудрились перевозить свою солнечно- беззаботную, на первый взгляд, жизнь в наш немытый со времен начала перестройки край. И эта вальяжная необязательность сквозила в любом разговоре.

      – Мигель, что за фотографии висят над твоей кроватью? – спросил как-то Егоров, указывая на галерею портретов над его постелью. – Вот это кто? – он ткнул пальцем в пухлую тетку того же оттенка, что и у галлериста.

      – Это мама, – по голосу Мигеля было понятно, что его накрывают самые теплые и нежные воспоминания.

      – А это кто? – мужик на фото выглядел гигантом по сравнению с толпой, его окружавшей. Шла какая-то празднично-революционная демонстрация, судя по частоколу поднятых вверх кулаков.

      – Это папа, – голос кубинца посуровел.

      – А это?

      – Сестра Милайда, – он от души махнул рукой не только на фотографию, но и, казалось, на всю судьбу сестренки. Похоже, что семья была недовольна ею.

      – Это?

      – Невеста, – голос кубинца стал серьезным и ответ-

      ственным.

      – Это?

      – Любовница, – заулыбался Мигель.

      – А это?

      – Любовница, но подальше.

      – А это? – глаза Вадима начали округляться.

      – Любовница, но совсем далеко, – засмеялся доморощенный Дон Жуан.

      – А ты не боишься, что Беатрис и Доминга узнают?

      – А они знают.

      – Чего?! – Егоров не верил своим ушам.

      – Вадя, у нас есть правило: если мужчину захотела чужая женщина, то жена не должна его ревновать, и он может с ней спокойно переспать.

      – Ты меня лечишь, нигер.

      – Я тебя учу жизни, снежок.

      Тема любви вытесняла все из кубинских голов. Все кроме танцев. Мигель прокомментировал эту, как он считал, национальную черту, рассказав анекдот: «Стоит девочка, плачет и одновременно танцует. Ее спрашивают: чего плачешь? Мама умерла. А чего танцуешь? Музыка хорошая».

      А вот с музыкой были проблемы. Вкусы соседей не то что разнились – они были из разных галактик. Егоров слушал рок, в основном, Кино и Аквариум. Мигель – кашу из кубинской и