– Это жена одного лейтенанта новенького! – кто-то сказал из очереди. – Они тут без прописки и без пайки, а она уже на восьмом месяце! Жрать-то охота! А в чипке запрещено офицеров и их жён отоваривать!
Тут исчезли курсанты. В очереди стояли только гражданские лица.
– Молоко заканчивается! – заявила продавщица, гремя огромными пустыми алюминиевыми бидонами. – Не занимать!
Тут какой-то молодой парень с коляской вышел из очереди, протиснулся к прилавку.
– Продайте мне хоть литр! У меня ребёнок грудной. Его кормить нечем!
– У нас у всех дети! – заревела очередь. – Никому ничего не давать!
– Не пускайте никого!
– В очередь давай!
Очередь свирепела.
– Молодой человек! Отойдите от прилавка и встаньте в очередь! – рявкнула продавщица.
Парень отошёл в сторону, наблюдая, как та сцеживала из бидона последние капли молока в бидон какого-то счастливчика…
– Вы чё, молока ребёнку пожалели? – возмутился Тимофеев.
– А кто тут мне ещё умничать будет? – рявкнула мужеподобная продавщица в некогда белом чепчике, теперь отдающем несвежей желтизной.
– Вот сам в очереди с ночи отстой, потом посмотрим на тебя. Умник выискался! – огрызнулась очередь.
Он вышел из магазина.
Владислав шёл по городу, который, при всей своей незнакомости, казался ему совершенно знакомым. Так бывает в снах… Всё окружающее его было таким естественным, словно он здесь прожил всю свою жизнь. Большая площадь с клумбами и фонтанами и большое фундаментальное правительственное здание на возвышенности. Яркое солнце. И безумно красивая корона из гор со снежными вершинами, одетая на этот, утопающий в зелени, город.
– Демокрытияландыру!39
– Жариялылык!40
– Бетб¥рыс!41
– Бiз жаяу орталык алан!42
Раздались возгласы возбуждённой толпы молодых людей казахской внешности. Некоторые тащили флаги, на одном из которых Тимофеев вычитал странную надпись «Алаш»43.
А на одном из транспарантов, которым воодушевлённо размахивали молодые казахи, было написано по-русски: «Русские, вон из Казахстана! Это наша земля!», а на другом: «Не покупайте у русских квартиры, они скоро нам их так отдадут!», «Долой русский язык!»…
То, что последнее было так же написано на русском, лишний раз свидетельствовало о том, что это обращение было сделано, скорее, с целью запугивания русских, нежели призыв к казахам, или и то и другое сразу. Ибо казахи в своём большинстве отлично понимали по-русски, более того, далеко не все городские казахи владели в достаточной мере казахским.
(Вот как тут хотелось вспомнить забытые сегодня «Слова назидания» Абая Кунанбаева: