Видимо не слишком ценным дополнением считал он рядового курсанта или выбора всё равно не было! Ротный был уже как три месяца один офицер на всю роту.
(Обычное дело – некомплект. Один взводный пошёл на повышение, другой – на замену, третьего никогда не существовало в природе, старшина-прапорщик, и тот сломал ногу и сейчас лежал в окружном госпитале. При том здесь, в войсках, не было никаких понятий там о каких-то материальных стимулах и компенсациях за внеурочную работу и не то что от зари до зари, но и даже после зари, практически бессменно – круглосуточно. За работу за пятерых. И тому подобное. Ну, один. Ну, совсем один. Ну и что! Кого колышет чужое горе, если не сказать ещё более смачно! Ну, в поле сейчас. Ну, в наряд завтра. Ну, ответственным по батальону на всю следующую ночь. Ну, получил 100 задач в полночь от комполка. Ну, не имеешь права подымать солдат после отбоя. Но завтра утром с тебя спросят за всё в полный рост! Хоть сам паши за всех и вся. И безо всяких там оправданий! Либо поднимай бойцов на собственный страх и риск. И, если что, получишь по «самые помидоры»! Да, в любом случае получишь. Как в прошлую войну, впереди – немец, позади – свой заградотряд. И впереди – смерть, и – сзади… А отдыхать офицеру также не положено! Ведь личный состав – не машина. Его не выключишь на свой перерыв, но солдат отдыхать должен вовремя, но не много, дабы дурью заниматься не стал. А, стало быть, рабочий день офицера здесь почти как на войне – идёт круглосуточно. Ведь даже ночью ответственный офицер должен охранять здоровый сон своего бойца от посягательств всяких там «неуставноориентированных» солдат.)
Александр посмотрел вслед убывающему строю, гремящему оружием. Ротный шёл впереди, периодически выкрикивая команды, нервно подёргивая плечами. Он всё же обернулся и крикнул:
– Курсант, как освободишься, дуй на полигон. Жду!
***
В санчасти пахло лизолом. Это так называли какую-то коричневую гадость, которой омывали унитазы для дезинфекции. Александра ударил в нос «запах воспоминаний», о том, как однажды в училище он попал в санчасть. Это было большое событие тогда!..
– Что с тобой, сынок, случилось? – улыбался ему начмед.
– Я с турника сорвался, «солнышко» делал, так сорвался, да в бетонный пол так и вписался черепом… Руки были мокрые – я с умывальника шёл!.. Сперва память отшибло целиком. А потом вот – вернулась, вроде.
– Мда-а! Такие лбы Советской Армии нужны! – начмед продолжал улыбаться. – Череп цел! Удивительно! Да помажем зелёнкой и делов-то!
Майер, был окончательно разочарован в военной медицине при этих словах.
– И всё?
– Ну, хочешь, ещё послушаем легкие,.. – врач снял свой неотъемлемый для врачей «основной прибор», висящий прямо на шее.
– А вот тут у тебя, дружок, не всё хорошо…