дение. И не то чтобы давно не приглашали, бывало иногда и сейчас в период уже скромной должности, но редко, раньше то почаще светился, должности обязывали. Ну, пригласили и пригласили. Типа, будет диспут, дискуссия даже под названием «Лихие девяностые». Вы же директором филармонии служили, вот и расскажете, как выживала филармония в те годы, лихие девяностые. Я человек простой, никогда журналистам не отказываю, уважаю их труд, всегда на интервью готов, а тут- дискуссия, народу много будет, не я один. А в любой групповухе, как вы знаете, всегда хильнуть можно будет, если что не по мне пойдет. К тому же место обозначили совсем непривычное для индивидуальных бесед – зрительный зал одного из драматических театров. Обговорили детали, во сколько, куда, кто примерно будет. Впереди ещё недели полторы. Даже сочинять начал в уме, чего я там наговорю про радости и огорчения филармонические. И как с большим мешком за зарплатой в очереди в банке стояли. Как долго купюры мелкие нам пересчитывали, как задерживали зарплату. Каца приходилось с собой в банк брать к главному, кто бабки свежеполученные распределял, для авторитета вдвоем ходили. Как восемь месяцев зарплату не платили и мы из выручки хоть частично, но выдавали всем сотрудникам понемногу. Про гранату напомню, что Бичевская у меня оставила, а я её на стол поставил в кабинете, типа, будете приставать почему выручку целиком на зарплату выдаю, а статью вторую не выплачиваю, так взорву проверяльщиков к чертовой матери. И про то расскажу, как в это же время в филармонии как грибы новые коллективы появлялись. Как деньги у спонсоров искали, гастролеров встречали на арендованных машинах, свои –то, как говорится не фонтан. А сколько жуликов пережили, как деньги за предстоящие концерты в Москву приходилось заранее привозить, чтобы гарантия была. Да мало ли что. Всё и не расскажешь, тем паче дискуссия не предполагает долгих воспоминаний. Словом, готовился, фантазировал, моменты всякие интересные и смешные даже вспоминал. Даже самому интересно стало. Ё-моё, сколько пережито, сколько прожито. Подспудно в уме мыслишка ворочается, расскажу, как жили-выживали, глядишь и уважения к филармонии прибавится, да и меня грешного добрым словом кто похвалит. Мы конечно в консерваториях не кончали, но тоже можем кое-чего наговорить интересного Размечтался, стало быть, а что, мечтать не вредно. Приезжаю, значит, в оговоренное время, народу и впрямь много, половина все знакомые, даже несколько близких приятелей . Были и кто совсем чужие, кто, очевидно , разные другие сферы представляют, из тех лихих годов выжившие . А для затравки предложили посмотреть один из документальных фильмов моего соседа и приятеля Юры Шиллера. Мы с ним однофамильцы практически, я нас так и представлял, когда вместе оказывались, типа, Ширли- Мырли, Шиллер-Миллер, стало быть. Фильм снят как раз в обозначенный период, давайте, мол, немного окунемся. Рассадили всех группами, где люди из бизнеса, где из науки, культур-мультур тоже в отдельном месте, по-ранжиру, стало быть. Полагаю, для удобства ведущих, чтобы кучку на кучку стравливать, дискуссию же обещали. Народ, конечно. разный, даже и по возрасту разный, к моему большому удивлению и молодежь была. Не только те, кто от телевидения нас встречали и рассаживали, но и вполне реально приглашенные, они- то как здесь, думаю? Может, чтобы послушали, как мы выживали, на ус мотали, мало ли что аналогичное в их жизни случиться может. Капитализм же строим, пусть даже и с человеческим уже лицом. Не тот, что в лихие девяностые, на всякий случай пусть учатся, глядишь, наш опыт и пригодится. Ну вот, рассадили нас, ведущие обозначились, поприветствовали , некую задачу-цель прояснили, для чего нас собрали. Я, если честно, так и не понял ни цели, ни задачи, о чем будем дискутировать, что кому доказывать, то ли надо выполнить чьё-то указание, из Москвы наверное, откуда же ещё указания нам шлют, телевидение то московское, то ли ещё какую смурдягу пропагандировать, однако приготовился. Фильм нам показали моего друга Шиллера и впрямь сердечный, того времени фильм, абсолютно правдивый, как всё у Шиллера. Съёмки, так сказать с натуры. Люди, что думают, то и говорят, им, людям, плевать, что на дворе делается, жить-то все равно надо. Вот и беседуют по-честному, не придуряясь и не фальшивя. Мне даже несколько моментов сильно понравились. Там в кино один самодеятельный художник показан, очень колоритная фигура. Вот он и говорит автору фильма про свою живопись, типа, больше всего портреты пишу, и особенно женские. Не знаю, говорит, почему женских больше, скорее всего, я к женщинам очень хорошо отношусь. А я смотрю и думаю, вот ведь какой человечище, смотри-ка, на дворе лихие девяностые, а он всё-таки о своем, постоянном и главном, о женщинах. Смотрю я на эти кадры и горжусь за художника, сам себе думаю, прям как я, я ведь тоже женский пол особенно высоко ставлю. Даже сейчас, когда возраст несколько понизил мою человеческую активность, а поглядываю с прежним на них удовольствием. Стоп, чего это я, даже с большим удовольствием, увы, теперь этот уже недоступный местами плод особенно привлекателен и сладок. Короче, фильм приняли хорошо, на аплодисментах, а вот дальше как-то все неуверенно пошло. Ведущие свою линию гнут, про лихие девяностые им надо директиву выполнить. Публика неискушенная обсудить фильм сильно хочет, короче, тут дискуссия в некотором роде и случилась, между публикой и ведущими. Победила, мне показалось, публика, нарушив сценарий, а дальше пошло совсем уж непонятное. Как я и говорил, заготовленные заранее люди
