Часто, от нечего делать Петровна ходит на пляж и тогда слышится ее визгливый поучительный голосочек, рассказывающий о пользе обучения в школе. Она пристает к отдыхающей молодежи. И, ежели не дай-то ангелы, они угощают ее водкой, она подобрев, плюхается на песок и, глядя слезящимися от старости глазами на буйные волны Волги мечтает вслух:
– Ах, как бы я хотела, чтобы хоть раз в году, к примеру, в день города, в фонтанах, во всех фонтанах нашего города вместо воды пускали бы портвейн и водку…
Молодежь удивленно и радостно гогочет, живо представляя, сколько народу полегло бы вокруг горячительных фонтанов.
А Петровна вздыхает и вполне искренно плачет о несбыточной своей мечте, слезы крупными каплями катятся у нее по морщинистым щекам, капают с кончика носа и она рыдает в голос:
– Никогда, никогда этого не будет!
Отдыхающие спешат ее успокоить и наливают еще один стакашек водки.
Петровна очень любит Тверицкий сосновый бор. Рано утром она ходит по запутанным тропам в синеватом тумане, наползающем влажными волнами из оврагов и овражков бора. Она смотрит, подолгу застывая на одном месте, как солнце золотыми длинными руками цепляется за верхушки сосен. Слушает звон птиц и даже подражает, весьма умело, пению разных пернатых. Петровна, словно маленькая девчонка, забирается на разлапистое дерево, подолгу сидит там, скрытая от посторонних взглядов густой листвой и разглядывает сверху утренних бегунов-спортсменов, в изобилии наполняющих бор уже после пяти утра. Не редко, маленькая белочка, приняв ее за одно из ответвлений дерева спускается и садится рядом с ней, а потом напуганная внезапным вздохом Петровны, прыгает на соседнее дерево, только хвостом пушистым помашет и все. А Петровна смотрит, улыбаясь зеленой толпе деревьев, и ни о чем не думает. В ее сознании вяло протекают только воспоминания о грибах и о грибном запахе, о землянике и чернике, и прочих лесных радостях.
Встречали ли вы Петровну? Думаю, да. Идет ли дождь на улице, Петровна не прячась под своим зонтиком-тростью, не спеша, переходит через Октябрьский мост и бредет по набережной, ловя капли дождя руками и ртом, смеясь и рассуждая о чем-то своем, вслух, сама с собою. Играет ли духовой оркестр на набережной, она тут как тут, танцует одна, в толпе не стареющих дам и галантных кавалеров и вальс, и танго, и фокстрот, все умеет. А вечером, под ярким светом фонарей, она сидит на нижней набережной и болтает ногами в воде Волги, глядя, как мимо проплывают яркие большие теплоходы, поет что-то, непременно какой-нибудь романс и гуляющие парочки подхватывают ее пение. Голос у Петровны глуховатый, но бархатистый, стройно летит до Твериц, на тот берег, где ее сын, услыхав пение матери, теряет терпение и бежит через Октябрьский мост за Петровной, а она может уже и пьяна, добрые люди напоили,