Посреди комнаты раскинулась новенькая железная дорога, которую она подарила от имени обоих родителей самому младшему сыну. Средний получил долгожданный конструктор и нагородил уже рядом с дорогой целый замок. Старший улыбался во сне, потому как не очень новый, но все же хороший компьютер, появился у него на письменном столе.
Она вздохнула, улыбаясь и пошла прибирать праздничный стол в гостиной, убирая в холодильник бесконечные тарелочки с недоеденными кусочками торта и салатиков. Нет, все-таки, праздник удался… И после, все прибрав, разобравшись с посудой, помыв полы, побрела, наконец, спать в маленькую комнату, мечтая о мягкой кровати. Там ее уже ожидали двое привычных, как солнечный рассвет за окном, уютно свернувшиеся на коврике клубочками, старый пес и старый муж…
Фея
Говорили, что она подменыш, что не человек, а именно фея…
Она и вправду походила на фею. Все у нее были кружева на воротниках и манжетах. Она носила немыслимые для нашего времени шляпы с вуалями, изящные кофточки и длинные приталенные юбки.
Очень спокойная, всегда улыбалась задумчивой улыбкой. Никто никогда и не видывал ее раздраженной или просто сердитой.
Говорила она мало, но всегда так, что ее собеседник или собеседница просто терялись. Казалось, мудрости ее нет предела, и ее побаивались. Женщины, даже самые умные не могли найти с ней контакта. А мужчины, по природе своей чрезвычайно самолюбивые создания, опасались ее, потому как не хотели выглядеть в ее глазах тупицами.
Правда, однажды, ею увлекся один мужчина. У него оказалась чрезвычайно страстная натура, он любил сразу пять женщин и метался между ними, испытывая почти физическую боль при их просьбах о браке с каждой из них, единственной. Он страдал так сильно, что, аж качался при ходьбе и часто забывался, застревая столбом на одном месте и глупо глядя вдаль.
Фея называла его уменьшительно-ласкательно Ванечкой. Впрочем, его домогательства и призывы к физической близости она удивленно отклоняла. И все чего он смог добиться – это разве что выманить ее на вечернюю прогулку по парку. Было это в мае. Они гуляли неторопливо, будто супруги сто лет состоящие в браке и только изредка она, вдруг, замирая, шептала восторженно про соловьев, так и заливающихся в переливчатых трелях, где-нибудь, в кустах:
– Ты только послушай!
А он не слушал, все его тело хотело только одного – ее! Какие там соловьи! И Ваня с жадностью провожал взглядом каждое ее движение и сотрясался внезапной мелкой дрожью страсти, когда она в простоте душевной брала его под руку, склоняясь головою в темной короне пышных волос к его плечу.
Ему хотелось накинуться на нее голодным зверем, растерзать ее одежды и насладиться ею. Голова его пылала, все плыло перед глазами и он совершал невероятные усилия воли, чтобы успокоиться, сдержаться и выглядеть