На холмистых равнинах, занятых этими обширными зарослями, не может жить никакое другое существо. Но до того как кардон ввезли сюда, здесь, должно быть, как и в других местах, буйно росла трава. Сомневаюсь, чтобы был известен какой-нибудь еще случай вытеснения в таком огромном масштабе аборигенов ввезенным растением. Как я уже сказал, я нигде не видел кардона к югу от Саладо; но весьма вероятно, что, по мере того как страна будет заселяться, кардон будет расширять границы своего распространения. Иначе обстоит дело с пампасским гигантским чертополохом (с крапчатыми листьями), так как я встречал его в долине Саусе.
Согласно принципам, так хорошо сформулированным м-ром Лайеллем, в немногих странах произошли более замечательные перемены после 1535 г., когда на берегах Ла-Платы высадился первый колонист с 72 лошадьми. Несметныме стада лошадей, коров и овец не только изменили полностью характер растительности, но и почти изгнали гуанако, оленя и страуса. Вместе с тем произошли, должно быть, и другие бесчисленные перемены: вероятно, одичавшая свинья во многих местах заняла место пекари[138], на лесистых берегах редко посещаемых ручьев слышен вой одичавших собак; обыкновенная кошка, превратившись в крупного и свирепого зверя, поселилась на скалистых холмах.
Как замечает г-н д’Орбиньи, численность стервятников со времени введения домашних животных выросла, должно быть, беспредельно; мы привели уже здесь доводы, исходя из которых можно заключить, что эти птицы продвинули южную границу свого распространения еще дальше на юг. Несомненно, что помимо кардона и укропа натурализовались еще многие растения; так, острова близ устья Параны густо одеты персиковыми и апельсинными деревьями, выросшими из семян, принесенных сюда рекой.
Пока мы меняли лошадей в Гуардии, нам задавали много вопросов относительно армии; никогда не видал я ничего подобного этому энтузиазму в пользу Росаса и успеха «самой справедливой изо всех войн, потому что она против варваров». Нужно сознаться, что такого рода выражения вполне понятны, ибо до последнего времени ни мужчина, ни женщина, ни лошадь не были обеспечены от нападений индейцев.
Мы долго ехали той же пышной зеленой равниной; нам во множестве попадались разнообразные стада, там и сям виднелись одинокие эстансии с их единственным деревом омбу[139]. Вечером шел сильный дождь; когда мы подъехали к почтовой станции, ее содержатель заявил нам, что если у нас нет паспортов по всей форме, то нам придется ехать своей дорогой, потому что теперь много разбойников и он никому не верит. Но когда он прочел мой паспорт,