17 сентября. К девятой по́сте мы ехали по течению Рио-Тапальгуэн, по очень плодородной местности. Самый Тапальгуэн, т. е. город Тапальгуэн, если только можно так его назвать, представляет собой совершенно плоскую равнину, сплошь, насколько хватало глаз, усеянную хижинами индейцев (тольдо), имеющими форму печи для плавки стекла. Здесь жили семьи дружественных индейцев, воевавших на стороне Росаса. Мы встречали и обгоняли много молодых индианок, сидевших по две, по три на одной лошади; они, как и многие юноши, были поразительно статны, а их красивые красноватые лица дышали здоровьем. Кроме тольдо, здесь было еще три ранчо: в одном жил комендант, а в других – испанцы, содержавшие маленькие лавки.
Мы смогли купить бисквитов. Уже несколько дней я не пробовал ничего, кроме мяса; не то чтобы мне вообще не нравился этот новый режим, но я чувствовал, что могу хорошо переносить его только при усиленном моционе. Я слышал, что в Англии больные, которые хотели ограничить себя исключительно животной пищей, едва в состоянии были вытерпеть это даже ради спасения своей жизни. Между тем гаучосы в пампасах целыми месяцами не берут в рот ничего, кроме говядины. Я заметил, однако, что они едят по сравнению с прочим очень много жира, животная природа которого выражена слабее, и особенно не любят сухого мяса, например мяса агути.
Д-р Ричардсон[134] также отмечает, «что, когда человек долгое время ест одну только постную животную пищу, влечение к жиру становится столь неутолимым, что он может поглощать огромное количество чистого жира и даже масла, не чувствуя тошноты»; по-моему, это – любопытный физиологический факт. Быть может, именно благодаря своему мясному режиму гаучосы, так же как и плотоядные животные, могут долго обходиться без еды. Мне говорили, что у Тандиля войска добровольно преследовали отряд индейцев три дня, ничего не евши и не пивши.
В лавках мы видели много изделий, сотканных индианками, таких как попоны, пояса, подвязки. Узоры были очень приятные и яркой расцветки; искусство изготовления подвязок стоит так высоко, что один английский купец в Буэнос-Айресе упорно принимал их за английские изделия, пока не обнаружил, что кисточки привязаны надрезанными сухожилиями.
18 сентября. В этот день мы очень долго ехали. У двенадцатой по́сты, расположенной в семи лье к югу от Рио-Саладо, мы проехали первую эстансию со скотом и белыми женщинами. После этого нам пришлось ехать много миль по местности, затопленной водой, которая доходила нашим лошадям выше колен. Скрестив стремена и по-арабски подобрав ноги, мы ухитрились остаться более или менее сухими.
Уже почти стемнело, когда мы приехали к Саладо; река была глубокой и около 40 ярдов шириной; летом, однако, русло ее почти совсем пересыхает, а остающаяся в небольшом количестве вода почти такая же соленая, как в море. Мы ночевали на одной из крупных эстансий генерала Росаса. Она была укреплена и так обширна, что, приехав уже