– Если кому-то по силам пролить на это какой-то свет, то им может быть только Ланьон! – подумал он.
Сама солидность, дворецкий отворил дверь и, почтительно поклонившись мистеру Аттерсону, немедленно провёл его в гостиную, где доктор Ланьон наслаждался бокалом полуденного вина. Перед Аттерсоном восседал щеголеватый, краснолицый, дюжий щёголь с будто прилипшим к лицу вечно добродушным выражением и пышной белой гривой вздыбленных волос, громогласный и нагловатый.
Сразу узнав мистера Аттерсона, он сорвался с места устремился навстречу, радостно растворив руки. Этот жест свидетельствовал не столько об истинном дружелюбии доктора, но и об исстари усвоенных им театральных привычках, хотя в данном случае никто не мог бы усомниться в искренности его радости – как-никак, мистер Аттерсон и доктор Ланьон были старинными друзьями, и их пути пересекались ещё в школе, потом они вместе заканчивали один и тот же университет, и ничто уже не могло поколебать того искреннего уважения, какое они испытывали друг к другу. К тому же, (что довольно редко у тех, кто прежде всего уважает самого себя) их общение всегда было очень интересным для обоих. Короче говоря, они очень любили общаться друг с другом.
Какое-то время они живо обменивались интересными новостями, а потом нотариус плавно переключился на тему, столь встревожившую и взволновавшую его.
– Слушай, Ланьон, – обратился он к другу, – Пожалуй, ближе друзей, чем мы, у Генри Джекила, и нет! Мы – его самые старые партнёры!
– Лучше бы остались молодыми! – засмеялся Ланьон, – но, не буду спорить, скорее всего вашими устами глаголет истина. Но к чему вы его упомянули? Я уже забыл, когда последний раз мы с ним виделись!
– Неужто? Как всё запущено! Мне казалось, что вас связывают общие интересы!
– Так раньше и было! Но лет десять назад Генри Джекил стал вести себя очень странно! Его поглотили какие-то нелепые фантазии. В конце концов, само собой разумеется, выбор есть у каждого! Он, по-моему мнению, свернул с верного пути, скажу точнее – путей, и с тех пор наши встречи можно пересчитать по пальцам, в общем, виделись мы с ним дьявольски мало! Все эти антинаучные взбрыки могли бы даже Дамона заставить отрешиться от Финтия! – закончил доктор, багровея и всё больше хмурясь.
Этот всплеск отчасти развеял неуверенность мистера Аттертона, – «Размолвка явно случилась на почве научных несогласий, – мелькнула в его голове мысль, а ввиду того, что его никогда не увлекали научные интересы (за исмключением теоретических воззрений на основы передачи право собственности от одного владельца другому), он с облегчением вздохнул и прибавил, втайне успокаиваясь, –