Проснулся старший сын Петька. Антонина ему шепнула:
– Поднимай скорей Юрика, садитесь за стол, перекусим по-быстрому. Вы с хозяйством управляться станете. Я на ферму помчусь. Тяжелый день предстоит. Манька нынче молочка побольше дала, как знала, что у хозяйки двойная норма.
До Петьки вдруг дошло, что на улице рассвело, а мама еще дома:
– Мам, а ты че, проспала что ли? И почему двойная норма.
– Вот и не угадал. Папка повез куму Лизку в больницу за дитем, поэтому и предстоит зарабатывать трудодни за двоих.
Юрка и сам уже проснулся и захихикал, прикрывая рот ладошками:
– Мам, ты че, оладьи жарила? Откуда узнала, что мы с Петькой вчера еще о них мечтали?
– Дак ить, когда корову доила, заглянул в сарай петух. Важно так подошел и шепнул на ухо. Я и подумала: почему бы и не оладьи? В семье ведь все любят.
– А петухи разве разговаривают? – Широко раскрылись глаза младшего сына. Он чуть не поперхнулся молоком, которым запивал откушенный кусочек.
– А как же! Не только петухи, а и кошки, и собаки. Откуда ж мы знаем, когда они, например, молока просят?
В разговор вмешался Петька:
– Так они хвостиками начинают вилять и в глаза заглядывать, а теть Любин Шарик еще и на тарелку головой кивает.
– Ага! – Допил Юрка молоко. – Так ты что, язык животных понимаешь?
– А все взрослые понимают. Вот подрастете, и тоже станете такими прозорливыми. Жизнь всему научит.
Петька спросил:
– Можно мы с Юркой будем помогать папкин трудодень отрабатывать?
– Да кто ж против? Втроем уж точно справимся с нормами, – засмеялась счастливая Антонина.– Доедайте скорей. И воды всем налейте. А я пока кузовок на обед соберу.
На ферму шли мимо Степкиной хаты. Двери в ней были открыты настежь.
Сквозь окна не проглядывал свет, не виделось шевеления в комнате. О том, что
он дома, говорил храп, доносящийся до ушей каждого, кто проходил мимо. Голодный пес гонял по двору пустую чашку и скулил.
Петька подбежал к нему, погладил по шерстке:
– Бедный Шарик. Ты голодненький? Да?
Тот завилял хвостом. Тогда мальчик оглянулся на маму и брата:
– Всем без мамы плохо. Даже Шарику. И дать поесть некому. А дядька Степка храпит, как трактор. Он никогда никого не кормит.
Антонина протянула сыновьям два оладья и кусок хлебной горбушки:
– В том -то и дело. Дайте вот собачке! Мы не обедняем ведь без них?
– Конечно, – радостно понеслись сыновья сначала к ней, потом к четвероногому другу.
Дворняга после еды стал тереться об ноги.
Мама вздохнула:
– Отпусти,