Моя жизнь. Южный полюс. Руаль Амундсен

когда мы увидели Нобиле, бросавшею за борт не один флаг, а целый склад флагов. В один миг «Норвегия» стала похожа на какой-то небесный бродячий цирк с огромными флагами всех цветов и фасонов, дождем сыпавшимися со всех сторон. В числе других Нобиле вытащил прямо-таки колоссальный итальянский флаг – он был так велик, что его с трудом могли пропихнуть в люк. Тут ветер подхватил его и прижал к стенке гондолы. Прежде чем Нобиле успел высвободить его, мы уже были далеко от полюса. Когда Нобиле с ним справился, флаг полетел прямо к кормовой моторной гондоле, где он чуть не запутался в пропеллере, что могло вызвать серьезные неприятности. В конце концов флаг выпорхнул на волю и быстро стал падать на простирающийся под нами лед.

      К счастью, я обладаю чувством юмора, которое считаю одним из лучших качеств для исследователя. Опасности, препятствия, неприятности подчас в таком множестве, что, казалось бы, их не перенести человеку, теряют свои шипы при целительной помощи юмора.

      И теперь, как я ни был разгневан поведением Нобиле, как ни был раздражен его самоуверенностью и чванством, я все же не мог не позабавиться над его ребяческой радостью по поводу того, что «он тоже что-то сбросил вниз» и что он даже доставил больше чести своей родине, принимая во внимание размеры и количества флагов, оставленных им в этой ледяной пустыне. То обстоятельство, что человек взрослый да еще военный мог иметь так мало воображения, чтобы оценивать подобный момент наглядными размерами символов, а не глубиною чувства, показалось мне таким ребячеством, что я громко расхохотался.

      В этом эпизоде была еще одна юмористическая черточка, на которую я обратил внимание только впоследствии. Нобиле до сих пор хвастается, что сбросил на полюс флаг итальянского аэроклуба, не подозревая, что один из норвежцев нашел этот флаг в багаже, выгруженном в Аляске после нашего спуска в Теллере. Даже боги не могли не посмеяться над забавным полковником.

      Я предоставляю читателю самому вообразить себе, если только он может, чувство, охватившее нас, когда наши глаза стали различать очертания северного побережья Аляски.

      Все шло хорошо, и поэтому мы решили идти вдоль берега Берингова пролива до самого Номе. Однако на деле вышло не по-нашему. Мы очень скоро попали в туман и не знали, где находимся. В течение некоторого времени мы, вероятно, шли над самым побережьем Сибири. Мы продолжали ощупью идти к востоку, дабы избежать вынужденной посадки в море. Несколько часов спустя туман рассеялся, и под нами на берегу Аляски открылась незнакомая нам населенная местность. Я говорю «незнакомая». Если читатель посмотрит на карту берега между Номе и Беринговым проливом, он увидит, что обычный путь морских судов оставляет в стороне глубокий залив, вдающийся в берег между этими двумя пунктами. Как впоследствии обнаружилось, полет в тумане привел нас к этому глубокому заливу. Я не узнавал ни очертаний берега, ни раскинутого под нами поселка. Одно было несомненно – мы достигли цивилизованных