Юродивый, обхватил голову руками, с трудом дошёл до дома и слёг на кровать. Он лежал в бреду два дня и тяжко стонал. Боли были дикие, уколы не помогали. Превозмогая боль, Юродивый с трудом садился на постель и шептал:
– Царица Небесная, яркое солнышко, позови Поэта на помощь мне.
В маленьком доме у Юродивого была большая библиотека из старых православных изданий, которые свозили ему изо всех лавок. Были ещё кухня и комната, а в комнате – стол, три стула, три книжных шкафа, кровать, фотографии его и Серёжи, погибшей жены, стареньких мамы и папы, старые бумажные иконы на стенах. Наконец хлопнула входная дверь – пришёл Поэт и упал на колени перед кроватью Юродивого:
– Прости меня, брат! Прости, братка, что оттолкнул тебя и накричал! Прости меня!
– Мм-м, голова болит, раскалывается, – держа руками голову, с трудом промычал Юродивый.
– А? Сейчас кофейку тебе сделаю! Вижу, всё лицо отекло.
Поэт сварил кофе, дал ему отстояться, а затем силой разжал руки Юродивого и взял голову больного в свои ладони. Посмотрел с жалостью на друга, на закрытые глаза его и, держа голову Юродивого, долго молился о нём. И как только стало получше и Юродивый открыл глаза, Поэт повесил на него ящик для подаяний, подал чашку кофе и строго сказал:
– Кофе! Выпей, брат, кофейку и вставай, и иди, брат, иди!
– Мм-м (Юродивый выпил кофе), мм-м, не мо-гуууу я, болит. Ох-ох-ох, тяжело! Мм-м, – замычал отрицательно Юродивый.
– Иди! Можешь – иди, разгоняй метаболизм! Иди собирать и Богу молись!
– Я тут прилягу, тут, пусть кофе всосётся.
Поэт закричал:
– Нельзя ни лежать, ни сидеть! Будет инсульт! Парализует, а боль не пройдёт. Давай-давай, двигайся! Двигайся, больше ходи, иначе конец тебе, Юродивый, брат! Ходи-ходи, больше ходи, постоянно молись! Иначе помрёшь, парализует тебя!
Юродивый, в трусах и с ящиком на шее, сел на кровати и с трудом надел джинсы. И всё. Он еле сидел. Слёзы отчаяния появились на его ресницах. Он плакал от нестерпимой боли, морщился и скрипел зубами… Тогда Поэт принёс к кровати его ботинки, дублёнку и свитер, но Юродивый всё мычал:
– Болит! Не могу я терпеть.
– Можешь! Я знаю – сможешь! Вставай, Юродивый, брат! Очень прошу – вставай, друг.
Поэт сам заботливо надел на Юродивого ботинки, свитер и дублёнку, перекрестил, дал ему старую палку и решительно вывел за дверь: «Иди! И молись! Иначе парализует, и лежать будешь овощем, и говно под себя. Иди и молись! Движение – жизнь!» С этими словами Поэт запер дом, а ключ понёс в храм.
Юродивый, без шапки, длинноволосый и с ящиком на груди, немного постоял на улице, подышал морозом и, опираясь на палку, пошёл, шатаясь, но от боли в голове он не мог говорить и что-то просить у людей, а только бессвязно мычал молитву:
– Мм-м, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня…