Трое заинтересованных в том, чтобы выиграть спор, и трое, включая Генриса, кажущихся на первый взгляд нейтральными. Не лучший расклад, но и не наихудший. Генрис все-таки недаром старший, он взял в опасный путь самых сильных воинов, но учел все немаловажные обстоятельства и нюансы. Такие, как, например, приказ главы об обязательном присутствии в отряде Матиса.
Лисья деревня пребывала в плачевном состоянии. Все, что построено из дерева, сожжено. Уцелевшие камменные строения, закопченные до черноты, с выбитыми дверьми и окнами. Когда-то, всего несколько месяцев назад, это была богатая деревня. Она находилась на перепутье нескольких трактов, и поэтому торговля и постоялые дворы здесь процветали. По этой же причине, из-за своего расположения на границе клановых земель, деревня и пострадала больше всего. Теперь местное деревенское кладбище больше, чем то, что возле Рысьего города, а в знаменитых тавернах держали уцелевший скот. Больше для него нигде места не нашлось.
Местные жители ходили, шаркая ногами и сгорбив спины под тяжестью утрат. Или из-за чувства вины. Непонятного, вряд ли ими самими осознаваемого чувства вины перед детьми. Не эти простые и слабые оборотни развязали межклановую войну. Многие, да считай что все, были против нее. Но деревенские жители ничего не могли поделать, все повинуются главе своего клана.
Дети же в этой деревне пережили страшное, с молодых лиц смотрели безрадостные глаза стариков. Их детство после войны вряд ли продолжится так же просто, как продолжилась мирная жизнь воинов. В очередной раз Ада сжала челюсти, не давая себе заплакать, и быстро перевела взгляд с ребятни на сопровождающих обоз оборотней.
Всадники, не мешкая, двинулись в обратный путь, а Генрис с Ральфом направились в самое крупное уцелевшее здание за лисьей платой – золотом и девушками. Встречать их никто не вышел.
Ада весь путь пыталась придумать новую приемлемую линию поведения. Заставляла сонный и вялый мозг искать возможные решения и выходы из плачевного положения. Но ничего, кроме как стать невидимой, в голову не приходило.
Любое действие не принесет освобождения, которого она так желала. Бездействие в какой-то мере даже безопаснее. Нужно постараться сохранить то малое, что имеет сейчас.
То малое… А нужно ли ей это? Для кого? Зачем? Может, если бы она с самого начала не упорствовала, не отказывалась от 'заманчивых' предложений и не отбивалась от откровенных домогательств, не ставила бы свои идеалы выше других, может, тогда… может, ее бы больше любили?
Девушка тихо и невесело рассмелась собственным мыслям: придут же такие глупости в голову. Идти на поводу у чужих и равнодушных к ее судьбе людей, подстраиваться под низкие, чисто звериные в плане взаимоотношений, обычаи их клана – нет, она не настолько слаба.
За пять первых лет жизни, когда у нее еще были родители, Ада чувствовала и видела настоящую любовь.