Девочек рождалось всегда меньше, чем мальчиков. Это вносило свои коррективы в жизнь и устройство общества. За последний год, за время войны, общее число оборотней ощутимо уменьшилось. Погибали не только воины, но и дети и их матери. Поэтому самое дорогое, что могли потребовать и потребовали берсерки, – свободные самки.
Cбоку от Ады происходило какое-то движение, всадники перестраивались. Обоз уже подъезжал к распахнутым настежь огромным городским воротам. За ними – поля, те самые, ставшие кладбищем.
Еще пара метров, и Ада покинет город, может быть, навсегда. Еще несколько минут, и останется одна с отрядом воинов. Выйдет за ворота и перестанет быть частью клана рысей – уже, можно сказать, перестала к нему принадлежать. И пока что не принята ни в какой другой.
По телу прошел озноб. В данный момент она ничья. Это не означает свободы, нет. Это значит, что Ада без защиты и покровительства, только и всего.
Решительно выдохнула и распрямила плечи: не в ее правилах сдаваться раньше времени. Постоять за себя сумеет, ей не привыкать защищаться самой. Раньше также никто не рвался ее обидчикам головы отрывать, так что в целом, особенно ничего и не поменялось.
Краем глаза заметила, что рыжей масти конь замедлил шаг рядом с ней. Рыжий же всадник чуть наклонился и предложил:
– Прокатишься со мной, Мышка? – Матис ухмылялся, голос звучал до омерзения довольным.
Мышка Ада усмехнулась в ответ. Обоз еще даже за ворота не выехал, а приключения уже начались.
– Я лучше в фургоне посижу, – глухо ответила из под капюшона.
– Ну нет. Иди сюда!
Опережая охранника, протянувшего руки, чтобы ее подхватить, Ада запрыгнула на повозку. Быстро развязала узлы веревки, чтобы опустить ткань закрывающую вход.
– Приказ главы! Было сказано – в фургон.
Смотреть в злое, покрасневшее от досады лицо никакого желания. Девушка опустила плотную тяжелую ткань и привязала к крюку с внутренней стороны у нижней балки. Преграда, конечно, как ни смотри, как ни затягивай, хлипкая. Вряд ли навязанные из ветхой веревки узлы будут хоть каким-то препятствием для желающих попасть внутрь.
Огляделась вокруг. В пробивающемся сквозь щели свете видны только контуры предметов. Три сундука, мешки – скорее всего с едой, матрасы. Надо же, проявили заботу. Интересно, кто это собирал? Неужели вечно ворчащая и пересаливающая пищу кухарка побеспокоилась об ее желудке и удобстве? Ада ей однажды ноги лечила.
Села в углу, опираясь на стенку и сундук, свой мешок пристроила рядом. Между доской и тканью виднелась щель, в нее можно подглядывать и следить за передвижением охраны. Повозка качалась и подпрыгивала на неровном тракте. Из всех прорех, которых множество в видавшей виды ткани и рассохшемся дереве, залетала пыль с сухих дорог.
Девушка прислонилась затылком к стене и прикрыла глаза,