Истории Юрия Иваныча. Николай Шамрин

А я и не напоминал. Зачем? Лучше рассказы соседа слушать, чем давиться его тёмно-красным пойлом.

      – Ну, так вот. Помотала меня жизнь по лагерям, как перекати-поле по степи. Куда только не заносила. Я сейчас и вспомнить все не смогу. Но врать не буду, ни до Норильска, ни до Калымы не добрался. И слава Богу! Бывалые люди говорили, что гиблые эти места. Не знаю. Может оно и так, только и те, где мне довелось побывать, курортом тоже не назовёшь. Почему так получилось досей поры понять не могу. Вроде и кузнечное дело везде годилось, да и в пилорамах я понятие имел. Только стал замечать, только-только определят на новое место, так с лагерем что-нибудь непременно, да и приключится. После канала и суда, направили, значит, на Урал. Там немало таких мест и строек было. Месяца два прошло, уж и привыкать стал, как всё начальство и заарестовали. Оставили чуток народу, а нас, новеньких по разным этапам в другие места направили. Жаловаться-то мне грех, везде нормально принимали. А вот политическим, тем лихо приходилось. Видно, урки забыть не могли, как те в конце двадцатых мазу держали и гоношились. Жировали, одним словом.

      Я вмешался в монолог хозяина:

      – Так ведь много чего поменялось. Я в «Огоньке» читал, что к середине тридцатых состав политических сильно изменился. Больше троцкистов стало. Вернее тех, кому эта партийная принадлежность приписывалась. Они-то, при чём?

      Юрий Иваныч снял очки и, повертев, снова нацепил на нос:

      – Говорю же тебе, что не шибко грамотен. А в политике и вовсе не смыслю. Может ты и прав. Только урке всё одно, что троцкист, что ещё кто. Одним словом – «враг народа» и все дела. В ту пору, то ли указ какой вышел, то ли начальство призадумалось, но стали наши вертухаи опору в зеках искать. Ну, чтобы порядок был. Опять же, чтобы за политическими пригляд изнутри был. Нигде, где мне довелось отбывать срок, я среди политических настоящих паханов не видывал. У зеков – завсегда, а у этих… Нет не встречались. Вот урки и пользовались тем, что те друг дружку сторонились.