Уитби щеголял в синем блейзере с белой рубашкой и на диво скромном галстуке-бабочке цвета бордо. Выглядел он намного моложе своих лет, с не знающей времени каштановой шевелюрой и миниатюрным заостренным личиком того рода, из-за которого человека в возрасте за пятьдесят можно издали принять за моложавого тридцатидвухлетку. Его морщины выглядели крохотными волосяными трещинками. Контроль видел его за ленчем в кафетерии рядом с веером из дюжины долларовых купюр, выложенных на стол без видимой причины. Он что, пересчитывал их? Делал художественную инсталляцию? Конструировал монетарную биосферу?
Смех у Уитби оказался неприятный, а над дыханием и зубами ему явно стоит потрудиться. Вблизи Уитби еще и выглядел так, будто не спал много лет, – юноша, покрывшийся морщинами до срока, лицо обезвожено напрочь, настолько, что водянистые голубые глаза кажутся чересчур крупными для его головы. Помимо этого и пренебрежения ворами, Уитби производил впечатление человека достаточно компетентного, и хотя, несомненно, обладал умением поддерживать непринужденную беседу, склонности к таковой не питал. И это стало поводом ничуть не хуже других, чтобы Контроль, пролагая путь через кафетерий, принялся его расспрашивать.
– Были ли вы знакомы с членами двенадцатой экспедиции, прежде чем они отправились?
– Я бы не сказал «знаком», – Уитби вопрос явно пришелся против шерсти.
– Но вы таки виделись с ними.
– Да.
– А с биологом?
– Да, я ее видел.
Они наконец покинули пределы кафетерия с его высокими потолками, ступив в атриум, залитый люминесцентным светом. Издали из какого-то кабинета просачивалось взвизгивающее чириканье поп-музыки.
– И что вы о ней думаете? Какое у вас впечатление?
Уитби