Но Марийка не подавала признаков жизни.
– Я убил её! Убил!.. – отчаянно завопил он и сломя голову выскочил на улицу.
Борис с ходу нанёс Илье фиксированный удар в переносицу, как учили в армии, и в пылу, возможно, вовсе прикончил бы закадычного друга, оглушённого неожиданным нападением. Но у него на плечах вовремя повис Глеб.
– Ты зачем наврал Борису? – нервно схватил Глеб Илью за грудки, когда тот пришёл в себя.
– Подумаешь! – вызывающе хмыкнул Илья. – Пошутил малость, только и всего. Я же не думал, что он такой психованный и нарвётся на срок.
– Ладно, прости его за горячность.
– Не знаю, не знаю, – уклончиво пробурчал Илья, прикрывая ладонью глаза, вокруг которых стали отчётливо вырисовываться багрово-синие пятна. – За такое дело есть уголовная статья…
Илья всё-таки простил Бориса. Об этом его убедительно просили давние друзья-мушкетёры Глеб и д’Артаньян. Марийка потеряла сознание не столько от удара, сколько от испуга за жизнь ребёнка: она узнала о беременности накануне, при осмотре у врача, но придержала радостную весть на одну недельку, ко дню рождения мужа.
Руководство фирмы тоже постаралось замять инцидент по-тихому. Все прекрасно понимали, включая самого Илью, что в этом нелепом происшествии была немалая доля и его вины.
Борис искренне извинился перед Ильёй, а Илья – перед Борисом и позвал его на дальний пустырь, как бывало в юности, «раздавить» вечерком, в честь примирения, бутылочку дорогого шотландского виски, привезённого ему кем-то из Лондона.
Примирение вышло весёлым. Илья и Борис оживлённо вспоминали школьные и армейские похождения, спорили о шансах на чемпионство ЦСКА и «Зенита» и прикидывали, куда бы лучше поехать на рыбалку. Всё виски выпил Борис, а Илья, сославшись на изжогу от заморского напитка, опустошил бутылку водки. Разошлись друзья в ночь под песню «Синева», нетвёрдо переставляя ноги. А под утро изжога от виски появилась и у Бориса и переросла в нестерпимые боли в желудке.
Борис больше никогда не пил ни виски, ни какого-либо другого алкоголя. На него невесть откуда свалилась острая форма язвы желудка и быстро переросла в хроническую. Ему сделали операцию, после которой случилось серьёзное осложнение, и он совсем слёг, так и не увидев рождения первенца.
Родные и друзья безмерно сочувствовали Марийке и помогали чем могли. Илья был внимательнее всех, но соблюдал правила приличия. В настойчивого ухажёра он превратился только год спустя, помянув на годовщину Бориса. Марийка, мучительно страдавшая от одиночества, постепенно привыкла к его ухаживаниям и согласилась сойтись: ей и её маленькому сыну нужен был надёжный помощник и защитник. Окончательное решение она должна была принять в День святого Валентина – так они уговорились с Ильёй. Но накануне Дня влюблённых к ней в процедурный кабинет забежала запыхавшаяся Галя, которая работала в регистратуре больницы, и с порога взволнованно закричала:
– Не