– Там на кухне есть бифштекс.
Читает мысли моя кузина Джоанна. Я усмехнулся и отправился в узкую длинную пристройку с покатой крышей, где она принимала ванну и стряпала себе еду. Там я нашел большой кусок мяса, поджарил его с парой помидоров, сделал французский соус для салата, который, уже приготовленный, лежал в миске. Когда мясо поджарилось, я разделил его на две части и вернулся к Джоанне. Пахло оно удивительно.
Она положила кисть, вытерла руки о джинсы и села есть.
– Должна сказать тебе, Роб, что ты готовишь настоящий бифштекс, – проговорила она, набив рот.
– Благодарю, пустяки, – проурчал я с полным ртом.
Мы съели все до крошки. Я закончил первым и сидел, откинувшись в кресле, наблюдая за ней. У нее было очаровательное, полное силы и характера лицо с прямыми темными бровями. Она отбросила назад волнистые, коротко подстриженные волосы, но на лоб все равно упала небрежная вьющаяся челка.
В моей кузине Джоанне таилась причина, почему я не был женат, если можно говорить о причине в двадцать шесть лет. Она была старше меня на три месяца, и это давало ей преимущество всю нашу жизнь, и очень жаль, потому что я-то был влюблен в нее еще с пеленок. Я несколько раз просил ее выйти за меня замуж, но она всегда мне отказывала. Двоюродные брат и сестра, была она уверена, слишком близкие родственники. И, кроме того, добавляла она, я не волную ей кровь.
Во всяком случае, два других претендента преуспели больше, чем я. Оба они были музыкантами. И каждый из них самым дружеским образом рассказывал мне, какая Джоанна великолепная любовница, как она углубила их восприятие жизни, дала удивительную силу их музыкальному вдохновению, открыла новые горизонты и так далее и тому подобное. Они оба были безусловно красивыми мужчинами. Мне было восемнадцать, когда она отказала мне впервые, и я сразу же в отчаянии уехал в чужие края и не возвращался в течение шести лет. После второго отказа я отправился в буйную компанию и напился первый и единственный раз в жизни. Оба приключения прошли не без пользы, послужили хорошим уроком, но не излечили меня от любви.
Она отодвинула пустую тарелку и сказала:
– Ну а теперь в чем дело?
Я рассказал об Арте. Она внимательно слушала и, когда я закончил, проговорила:
– Несчастный человек. И несчастная его жена… Почему он это сделал, как ты думаешь?
– Наверно, потому, что потерял работу. Арт так любил совершенство во всем. И он был слишком гордым… Он никогда не признавал, что допустил какую-то ошибку… Думаю, он просто не мог смотреть в лицо людям, которые знали, что ему дали пинка. Но странно, Джоанна, для меня он оставался таким же совершенством, как и раньше. Я понимал, что ему тридцать пять, но ведь это не старость для жокея, и, хотя все видели, как он и Корин Келлар, тренер, который его уволил, страшно ссорились, если их лошади проигрывали, Арт ничего не утратил в своем стиле. Его мог бы нанять кто-нибудь, пусть и не в такие престижные конюшни, как