Прибрав после себя мусор и прикрыв дыру в стене большим зеркалом, я посмотрела на себя и, улыбнувшись своему привычному виду, вздохнула с облегчением. Хоть и страшно было лезть в материн тайник, но все же это был мой шанс доказать ей, да и самой себе, что я не только для размножения гожусь, но и пользу семье принести смогу, и величие рода приумножить. Потом я встряхнулась и накинула на себя куртку, от мысли что я все-таки заразилась от матери этой жуткой болезнью величия, мне стало холодно и противно в желудке.
– Я просто всех спасу, – пообещала я своему отражению, – а потом буду жить так, как мне хочется, и плевать я хотела на величие рода!
Мое замагиченое отражение криво ухмыльнулось и, показав мне язык, удалилось за пределы рамы зеркала. Похоже опять мне не поверило, но, если я вернусь и не выполню данного себе обещания, оно будет смеяться и дурачиться до ее и моих слез.
Латрин стоял у входной двери моих апартаментов и выглядывал через узкую щель в коридор.
– Что там? – Шепотом спросила я его.
– Мотюсь еще не спит, – прошептал он, выскальзывая в коридор.
Мотюсь был нашим дворецким и отличался странной способностью чувствовать, если в доме происходит что-то странное, тогда он перестает спать и все бродит по многочисленным коридорам трехэтажного дворца и ищут эти самые странности.
Вот и сейчас он прошел по третьему этажу и пошел вниз в полуподвальные помещения, где обитает прислуга. Чуял старый демон, что происходит что-то необычное, да так и бродил по дому с выражением как у кровавого маньяка, отчего все молоденькие служанки боялись его до заикания.
– Давай на кухню, – подтолкнула я друга к лестнице, ведшей на первый этаж через коридоры прислуги и, обернувшись, прислушалась. В доме было тихо. Мама не любила, когда в доме после десяти вечера шумели, и потому мы с Латрином шли по мягким ковровым дорожкам босиком.
На кухне была стерильная чистота и никого из поваров и их помощников. Утром завтрак мне и Латрину обычно готовила моя старая няня, она была только наполовину демонессой, а наполовину дракерианкой, и мной она занималась с тех пор, как моя кормилица получила расчет и умчалась с Преисподней с рекомендательными письмами и огромным пузом, после общения с одним из моих дядюшек. Няня у меня была доброй, но строгой и с ее армейским воспитанием не забалуешь. Вот только она любила нас с Латрином по-настоящему и собиралась остаться в доме даже после моего совершеннолетия. Мама ее очень уважала и даже назначила ей пенсию за выслугу лет.
Как всегда, на ночь она оставила нам с Латрином пару тарелок с нарезанным копченым мясом и сыром, огромные куски пирогов с фруктами и конечно же наш любимый сидр из ягод. Обижать няню мы не стали и все быстренько сжевав, прибрали за собой посуду и крошки, на кухне поле нас должна