– Лучше бы он что-нибудь другое накачал, – ехидничала другая.
– Позавчера супружница его с работы пришла едва ли не в полночь, – она наклонялась к товарке, нашёптывая ей на ухо. – Видать, не до…бывает Майку учитель.
– Да ты что! – притворно удивлялась первая. – Никогда бы не подумала.
Валерка не особенно понимал суть разговора между соседками, но догадывался, что они обсуждали что-то неприличное, касающееся только его родителей. Он замечал, как играющие в домино мужики, словно по команде, поворачивали головы вслед проходящей маме и восхищённо прищёлкивали языками. Очевидно, им что-то в ней нравилось. Вглядываясь в неё, Валерка хотел понять, что именно, но не мог определить. Мама как мама…
Дома мать постоянно ворчала на отца:
– Есть ли в этом доме хозяин? – и сама себе отвечала: – Есть. Это, скорее всего, я.
Действительно, ей самой приходилось менять перегоревшие лампочки, чинить утюг и замок, красить окна. В общем, пресловутый «гвоздь в доме» всегда забивала она, а не папа. С безразличной бесхозяйственностью отец смотрел на оторванный кусок обоев в прихожей, равнодушно проходил мимо неработающей розетки в спальне, игнорировал неплотно прикрывающуюся дверцу холодильника на кухне. Безусловно, Валерка не мог знать, что столь же безынициативно отец проявлял себя на супружеском ложе и в какой-то степени являлся толстовцем. Семён Юрьевич считал, что для женщины семья и ребёнок есть единственный смысл наполнения жизни, а остальное – распутные вольности, без которых вполне можно обойтись. Лишённая многих оттенков простой бабьей радости Майя придерживалась другого мнения. Иногда ей хотелось почувствовать определённую дерзость мужа, ощутить его распущенность, испытать смелость и разнообразие ласк партнёра, от которых кружится голова. Но что можно было ожидать от мужчины, если он испытывал едва ли не патриархальный страх перед её наготой? И, наверное, краснел от смущения, верша стремительно-скучный супружеский долг.
Тогда она решила стать женщиной-инициатором. Майя прикупила подходящее для таких случаев нижнее бельё и ждала удобного момента для совращения собственного мужа. Небеса оказались благосклонны к Майе – вскоре супругов пригласили на свадьбу. Более удачного стечения обстоятельств не придумаешь. Шампанское, танцы, да и сама атмосфера мероприятия, где витал дух узаконенной физической близости, предполагала если не открытое обольщение, то уж точно решительный флирт. Майя выбрала первое. Она подливала вино практически не пьющему мужу, нежно и страстно прижималась к нему в медленном танце, кокетливо строила глазки. На остальных ухажёров, коих было немало, Майя внимания не обращала. Сидя за столом, она клала руку на ширинку мужниных брюк, шептала крайне непристойные фразы, самой благозвучной из которых являлась:
– Сенечка, я хочу тебя. Поехали домой, – наклоняясь к нему, вожделенно лепетала Майя. – Прямо сейчас.
Семёна