– Да что вы, – отвечает старушка взволнованно, – это так сейчас редко бывает. И обращается к двум посетителям:
– И вправду, что ли, вы музыку сами создаете?
Смотрит на них, вроде как на ненормальных.
– Немного есть, – отвечает друг-водитель, – просто хочется, чтобы кто-то по-научному сказал, могут такие песни быть или нет?
– Ну что ж, у меня, наверное, немного времени найдется, – пойдемте, послушаем вашу музыку. Очень уж интересно…
Пошли они по коридорам до бесконечности, а комнаты – одна в одну, и, наконец, зашли в огромный зал с креслами в чехлах, где разные громадные портреты каких-то бородатых дядек по стенам развешаны, а на сцене, посередине, под люстрой, стоит огромный инструмент. Рояль называется.
Но он ни к чему для Леонида оказался. Развернул тот свою старую гармошку и начал в таком зале петь свои мелодии под нее. Даже не застеснялся. Вот как он музыку любит! Отсюда и старался очень.
– А ноты-то у вас есть, или все по слуху? – спрашивает старушка.
– Вот, я кое-что записал, – отвечает Леонид. Старушка взяла его бумаги и села к роялю.
Большую крышку его кое-как подняла, поставила ноты с закорючками на пюпитр и начала наигрывать. А тут в дверь молодая женщина заглядывает.
– О, Оксаночка, как раз кстати. Не поможете ли мне немного? – старушенция спрашивает.
– Отчего же не помочь? Я как раз урок закончила. С охотой вам помогу. А что делать нужно-то?
– Посмотреть песни просят, – и подает ей листки с нотными Ленькиными закорючками.
Та взяла их в руки, встала рядом с пианино и тихонько так напевать начала, а потом все больше и больше про эти самые мальвы запела. Да так красиво, так складно, что у друга-шофера аж мурашки по коже пошли. Только Леонид напряженно стоит. Руку возле уха держит.
– А где ж, дорогие вы мои, эту песню взяли? – спрашивает молодая.
– Вот – мой друг ее сочинил.
– Неужели?
– Совершенно точно!
– Ах, ах, ах, – говорит молодая женщина, – как это так… Как это даже можно так тонко сделать!
И к старушенции оборачивается и говорит:
– Вот если бы у нас в консерватории еще один такой мастер был, так я бы этим весьма счастливой была…
– А как вы так сочиняете? – снова молодая спрашивает у Леонида.
Тот стоит перед ней и напряженно так в ее губы всматривается и руку возле уха держит. Тут на помощь его друг пришел:
– Вы говорите ему громче – чтоб лучше слышал.
– Плохо слышит?! – ужаснулась старушенция, – А как же он музыку пишет-то?
– Вот так и пишет, – ответил Василий.
Услышал этот разговор Леонид, загрустил слегка. А потом отвечает:
– Просто слышу мелодию, которая от сердца идет и записываю ее потом. А стихи сам пишу, да вот он, Васька, друг мой школьный, помогает.
– Неужели такое быть может?
– Может, может, – направляет разговор Василий дальше, – только сюда мы не за этим пришли, а узнать про эту музыку