Вскоре он вновь появился и начал своё кошмарное лечение применять на мне. Опять стал пристращать к курению и алкоголизму. Но сегодня шло не в пример легче, и я с ужасом стал осознавать, что микстура мне чем-то нравится, а дымок вполне качественно улучшает мою речь. Пусть и с заиканием, пусть и время от времени, но я попытался вставлять некие вопросы о своём здоровье, а потом и спорить о способах ведущегося лечения. Потому что именно эти опросы меня интересовали сейчас больше всего. Какая-то империя, пригревшая на груди у себя «лысых» предателей, меня совершенно не интересовала. Хотя я уже и подспудно догадывался, что мои три подруги как раз здесь и ошиваются. Не удивлюсь, если и дальше продолжают размахивать шпажками и мстить зроакам за меня, болезного.
Но не буду же я интересоваться девчонками у израненного и бесправного пленника! Откуда он может знать или слышать такие имена, как Мария, Вера и Катерина? Об этом надо спрашивать у местных военачальников. А до того встать на ноги и научиться говорить без заикания.
Вот я и пил противный самогон. Потом курил, уже самостоятельно втягивая дым из трубки. Затем снова пил. Этот период растянулся более чем на трое суток. С каждым днём мне и порцию еды увеличивали, хотя и продолжали кормить с ложки, руки меня не слушались совершенно.
Ну и я, восстановив частично речь, поэтапно выяснял степень повреждения своего тела. Во время одного из первых диалогов мы с «братишкой» познакомились. Я представился как Платон (кстати, довольно распространённое имя в мире Трёх Щитов). По поводу рода тоже не заморачивался, вспомнив вдруг своего приятеля на Дне, Хруста Багнеяра. Потому и назвался Платоном Когуярским. Ну, вот люблю я менять имена, люблю! Хобби у меня такое. Хотя и от истинного своего имени Бориса Павловича Ивлаева никогда не откажусь, но пусть хоть временно побуду Платоном. Мне этот древнегреческий философ всегда импонировал широтой взглядов и попытками объять необъятное.
Мой новый знакомый представился как Шеян из рода Бродских. Ещё и пояснил, что основатели их рода жили на реке, где и основали большое поселение на сложном, изменчивом речном броде. Оттого и пошло название их фамилии.
А про мои травмы, болячки и телесные проблемы он объяснял весьма умело и подробно. Придраться было не к чему, профи! И я ему уже за это был благодарен. Потому что уйти в астрал и начать самому осматривать свои повреждения у меня в течение тех же трёх суток никак не получалось. При малейших попытках начинала раскалываться голова и темнело в глазах. Так что консилиум в лице одного Шеяна Бродского меня вполне устраивал. А вот оглашённый им список моих травм – никак в голове не укладывался. Потому что здравый рассудок подсказывал: с такими повреждениями не выживают.
Только