Она упорно ждала, когда основная волна ненависти спадет, но прошло уже около часа. Девушка боялась, что принцесса Маргарет вот-вот встанет, хлопнет и объявит о конце пиршества и начале казни.
Пришло время идти на кухню. Мелани поспешила туда, взяла большой поднос для гостей и маленький поднос с остатками еды и вернулась в зал. Поставила большой поднос на стол и заметила, что большинство гостей уже пересатли обращать внимание на несчастного в углу и можно воспользоваться моментом.
Ноги дрожали так, словно она тащила непосильную ношу. Плечи сжались, руки вцепились в поднос с хлебом, молоком, кусочками мяса, ломтем пирога и фруктами. Она чувствовала на себе взгляд принцессы, и когда подняла на нее голову, убедилась, что так и есть. Мелани показалось, что на лице Маргарет играет улыбка. И она действительно улыбалась – с толикой ехидства и в то же время восхищения. Мелани опустила взгляд и, сделав пару уверенных шагов, встала рядом с гномом. Села на корточки, и ноздри наполнил запах сырости.
«Маленький человек» вылез из угла и повернулся к ней. Если его умыть и подать чистую одежду, он будет выглядеть куда благороднее и ухоженнее. Но зачем же такие почести гному-мертвецу?
– Это вам. – Мелани протянула ему поднос.
Гном оценивающе посмотрел на девушку, с напряжением во взгляде, но Мелани видела и чувствовала, как несчастный смягчается, расслабляет плечи и разжимает пальцы.
Он принял еду, и Мелани растерялась, не зная, что делать дальше. Она решила посидеть с ним в уголке. Не каждый день доводится увидеть представителя древнейшего вида. Она искоса наблюдала, как гном чавкает, жадно прихлебывает и давится едой. На ее лице появилась улыбка.
– Тебе не страшно? – басистым голосом спросил он.
– А чего мне страшиться?
Но Мелани знала, чего стоит бояться. Ведь люди любят злорадствовать, обижать тех, кто поступает иначе, отличается добротой, искренностью, иными взглядами на жизнь. Другим людям такое всегда не по душе, ибо тайно они понимают, что тоже так хотят, а не могут.
По курчавой бороде гнома стекало молоко. Куски хлеба и недожеванного мяса вываливались из широкого рта, но это не казалось Мелани отвратительным. Она смотрела в маленькие темные глазки гнома и не видела в них ни прошлого, ни будущего, ни намерений, ни желаний. Они были так черны, словно их владелец смирился со своей судьбой и сам лишил себя надежды.
– Вы молчаливы, – не выдержала Мелани.
– Перед смертью не хочется быть многословным. Я столько говорил в своей жизни, но меня никто не слушал, и вот, когда смерть дышит мне в лицо и я могу замолчать навеки, меня просят заговорить. – Он усмехнулся и вновь отпил молока, затем вытер рукавом губы и поставил железный стакан на поднос. – Скажи мне, девочка, что тобой сейчас движет?
– Что мной движет?
– Сострадание? Жалость?
– Я