Боярин зашёл в полумрак избы, где горела всего одна свеча, а крошечные окна, забранные тонкими полосками слюды, слабо пропускали сумрачный вечерний свет. На лавке рыдали, размазывая слёзы по щекам мокрыми передниками (видно, плакали уже давно и усердно), две толстощёкие холопки с поварни. В углу он заметил старую ключницу, она сидела тихая, поникшая и тоже плакала, но по совсем другой причине. Она была подруга Малуши с подворья княгини Ольги, знала князя с детства и горевала о нём искренне и сердечно. Узнать удалось немного: той холопке, что должна была прислуживать в трапезной, что-то подмешали, и она второй день маялась животом, нет, убивать не собирались, чтобы никого не насторожить, так, заболела вроде… Ключница поставила вместо неё новую, недавно привезённую из Киева. Та никого ещё не знает, но видела в трапезной гридня, по описанию на наших не похожего, смуглого, чернявого и кучерявого, наши-то все русые, но одет был, как наш. Он сказал, что должен проверить посуду… Его одежду и оружие нашли за большой укладкой30 в сенях в дальнем углу, видно, сразу переоделся и ушёл…
– Но как он узнал, что князь пойдёт в трапезную, а не в гридницу?
– В гриднице тоже в княжьем кубке пару бесцветных крупиц нашли, лекарю отдали. В братине пусто, только в кубке… Я послал погоню в разные стороны, да ведь и он не дурак, понимает, что искать будем: или в Киеве затаился или ушёл уже далеко (да только знать бы куда: в Смоленск, в Византию, в леса?).
Сом своё дело знает, и сидеть зря не будет; девок отпустили, тех словно вымело из избы; безутешную ключницу боярин проводил до княжьего дворца и поспешил к умирающему.
Соборование закончилось, Владимир был в сознании, заговорил быстро, голос слабый, сбивчивый, но внятный:
– Охрану поставь, чтобы ни единая мышь не проскочила, чтобы в Киеве не узнали, что меня нет, чтобы Святополк не узнал да его сторонники, выпустят его из поруба31, захватит стол княжеский, тогда беда! Меня вывозите ночью, хороните отай32 в Десятинной церкви, Иона уже всё знает. Всем говорите: болен князь… Да за Борисом пошлите гонца, Борису стол, он законный от венчаной жены, остальным уделы розданы, пусть не идут брат на брата, Глеб молод ещё, ему сидеть пока в Муроме, Борису стол…
Глаза князя закатились, он опять провалился в беспамятство. Боярин ужаснулся: как это так, Великого Князя Киевского хоронить как татя33 безродного отай? Не бывало такого на Руси! Нужно было крепко поразмыслить. Оставив больного на лекаря и стражу, пошёл к боярам в Людскую палату, совет держать.
А