Русская правда. Людмила Алексеевна Шукшина

Сом разыщет, кто и как, будет поздно. Знахарь сразу сказал: зелье не наше. Лекарь долго скрёб по дну кубка, нюхал, тёр в пальцах каплю со дна, осматривал боярскую чашу, потом изрёк, что яда в питье не было, только в кубке князя. Яд из Хорезма. Он видел крохотные бесцветные крупицы с чуть горьковатым привкусом у торговца снадобьями в пыльной лавке раскалённой Бухары, когда ходил по Великому шёлковому пути с посольством из Византии к бухарскому эмиру. Делается из сока местного растения, противоядия нет… Хотя совсем в малых дозах – лекарство. Борислав гневно махнул рукой: знаний много, толку мало… делай уж, что можно. Князя трясло. Давали питьё, чтобы снять боль и уменьшить лихорадку. Очнувшись, он отдавал боярину чёткие указания, а затем снова проваливался в забытьё. Тело его делалось то словно костяным и холодным, то покрывалось липкой испариной, лицо и шея багровели, просил пить.

      Приходил батюшка соборовать23, но князь, очнувшись, отказался, просил послать тайно и спешно за митрополитом Ионой24 в Киев. И лекарь, и знахарь уверяли, что успеет. До Киева рукой подать. Вскоре приехал в великой спешке митрополит, привёз Анастаса Корсунянина, княжьего духовника, стали готовиться к соборованию, князь тяжко вздохнул, глубокая морщина прорезала его лоб, ещё две, резко очерченные синеватой бледностью, опустились от крыльев носа к уголкам рта, он обвёл всех медленным взглядом, прося уйти, начиналась исповедь. Все вышли на широкий двор; несколько часов назад Владимир раздавал здесь приказы, выслушивал гридней, советовался с боярами. Двор словно вымер и затих, даже собаки не лаяли, тревога висела в воздухе ощутимо, как чёрная туча.

      Боярин Борислав огляделся: княжий дворец каменный, в два жилья25, с резным деревянным теремом наверху, стоит в центре двора; к нему примыкают хоромы бояр и челяди. Сени соединяют отдельные палаты в причудливую постройку, зато удобно зимой или ночью: не нужно добираться в темноте или по холоду до своего дома. Сзади дворца – избы простой челяди и холопов26, ещё далее амбары, ле́дники, погреба, медуши27, за ними скотные и птичьи дворы, кузница… Чуть в стороне гридница, за ней пустые хоромы. В тех хоромах раньше жили наложницы князя с челядью до двух сотен, а ещё в Вышгороде до трёх и в Белгороде столько же. Ненасытен был в молодости, жаден до плотских утех. После крещения всех их отпустил. Весело жили, буйно… Борислав тогда был совсем юн, начинал в младшей дружине отроком, а вот уже в бояре вышел.

      С князем был тогда воевода Добрыня, его дядя по матери, Малуше. Эх, Добрыня, Добрыня, знатный был богатырь, силы неимоверной. Да всё уходит в землю, и сильное, и слабое… Сколько он тогда с этими девами хлопот имел! То гридень в наложницу влюбится, то боярин… То понесёт какая от кого! А уж как их охраняли, как зеницу ока! Да где ты за ними углядишь! Две сотни девок молодых, а вокруг челяди сколько! И увидел он вдруг себя на этом дворе юным отроком, и словно проплыла перед ним нежная смуглая Салиха: тонкая, гибкая, чернобровая, губы алые, нежные, манящие, волосы длинные и густые, будто