Вова в синих драконах или русалках тут же сник и замолчал. Еще через полчаса Вову увели конвойные, только подтвердив предположение мэра о том, что сокамерник был стукачом. Сегодня кент, а завтра – мент.
О «подсадных утках» или «наседках» Несмышляев читал в мемуарах старых большевиков, когда учился на истфаке в университете. Большевики с брезгливостью вспоминали, какими мерзкими способами служители царского режима пытались вызнать у заключенных нужные сведения.
«А ведь, пожалуй, ровным счетом, ничего не изменилось за сто последних лет», – подумал мэр, размышляя о неразрывной связи стукачей и следователей.
В камере было прохладно и обстановка тут не менялась со времен Александра II Освободителя: деревянная лавка, железная раковина, вместо унитаза – дырка в полу. Свободного места в кутузке – два-три метра.
Одиночество не давило на Ивана. Скорее наоборот. Отсутствие сокамерников дарило Несмышляеву возможность спокойно подумать о том, что привело его в камеру изолятора временного содержания и что с ним будет дальше.
«Господи, за что мне такие испытания, и что я тут делаю?» – диапазон богатых дневных размышлений мэра ночью сузился до двух простых вопросов.
«Может, правда, стоило написать заявление об отставке, как требовал губернатор Секиров, и ночевал бы сегодня у мамы, а не в тюремной камере. И мама, конечно, сегодня не уснет. Как же она переживает за меня дурака…» – терзал себя грустными мыслями заключенный.
Всю ночь мэр не сомкнул глаз. Только под утро его сморило.
В камере Ивану Несмышляеву поначалу снился прекрасный сон.
Лето. Солнце. Чайки парят над круглым озером. Во сне Ване лет двенадцать, он идет вдоль берега босиком, чтобы в зарослях камыша отыскать удобный выход к воде и занырнуть в озерцо поглубже. Вдруг с криком «Ложись!» с неба падает на землю здоровенная чайка. Раздается взрыв, как в кино про войну, Ваня от страха обхватывает голову руками, а когда открывает глаза, то оказывается в тюремной камере. Сон продолжается.
– А, вот вы уже и встали. Пора-пора, Иван Петрович, – обращается к Ивану во сне молодой человек в арестантской робе. – Разрешите представиться. Я – Желябов. Андрей Иванович, сын крепостного крестьянина. Может, слышали?
– Как же не слышал. Вы один из лидеров «Народной воли», бомбист, цареубийца. Я же диплом писал в университете про вашу террористическую организацию. Только вас повесили после смертоубийства царя, а, значит, вы не существуете, – уверенно, как у доски на уроке, ответил Иван.
– Это еще как посмотреть, дорогой мой Иван Петрович. Наши идеи-то живы! Они никогда не умрут. Потому как борьба за Свободу, Равенство и Братство народов – святая обязанность всех передовых людей каждого поколения, – гордо ответил дух цареубийцы Желябова. – Скажите честно, ведь вы же с нами заодно, Иван Петрович? Хоть вы и сын сатрапа, конечно, но ничего нет плохого в