Абир прав, пытался убедить себя Арлинг, болтаясь на плече у Гастро, который, казалось, даже не замечал своего груза. Пират бежал, прыгал, снова бежал, ни разу не останавливаясь и не сбавляя темпа. Голос дяди раздавался то сзади, то спереди, пока не утонул в уличном шуме. Ночная Самрия была не тише дневной столицы, а местами даже громче. Мимо проносились какие-то люди, которые кричали на разные голоса, часто ничем на человеческие не похожие. Повсюду слышался топот ног, будто они бежали посреди взбесившейся толпы, а запахи сменялись так быстро, что он не мог уловить ни одну знакомую ноту. Все смешалось. Бросив бесполезные попытки отличить реальность от вымысла, Арлинг изо всех сил вцепился в пояс пирата, стараясь не свалиться и всерьез опасаясь, что у него оторвется голова.
Вскоре одна тряска сменилась другой, а плечо Гастро – крупом лошади. В ушах засвистел ветер, желудок подскочил к горлу, а он почувствовал себя тюфяком, набитым гнилой соломой. Над ухом раздался свист, похожий на взмах клинка, который тут же превратился в звон, заполнивший все пространство. Где-то наверху разгоралась драка, но Арлинг был от нее далек. Его мир сузился до стука лошадиных копыт, которые взрывали землю, словно падающие с неба камни, бросая ему в лицо острый песок и пригоршни пыли.
Драка утихла так же внезапно, как и началась, а скачка все продолжалась, а песок все сыпался. В какой-то момент Арлингу показалось, что его сейчас разорвет пополам. Голова с туловищем отвалится в одну сторону, а другая часть, с ногами, – в другую. Голос Абира он услышал раньше, чем понял, что лошадь уже больше никуда не скачет.
– Мой нижайший поклон славному хозяину, да не иссякнет лучезарный свет его во веки веков, – цветисто произнес Абир, заставив Арлинга усомниться в том, что дядю не ранили в голову. – Рибар Асдахан и его спутники прибыли, чтобы верно служить великому и храброму покорителю песков до самого Балидета. Ваш жалкий раб приносит свои извинения за столь ранний приход. Только желание как можно раньше выразить свое глубокое почтение может стать оправданием его поспешности.
Арлинг был готов услышать в ответ, что угодно, но к его удивлению, оказалось, что дядя подобрал правильные слова.
– Добро пожаловать в караван Рафики Аджухама, – приветствовали их. – Располагайтесь. Да сохранит Омар вас в пути.
Пустыня… Обнаженная до костей земля, которую время превратило в пыль. Арлинг много раз слышал об океанах песка, покрывавших мир от горизонта до горизонта, но не мог представить, что они окажутся настолько бескрайними, горячими и равнодушными ко всему, что попадало в их волны. Он помнил песчаные косы Ерифреи, но жар от миллиона раскаленных мелких камней рисовал в воображении пугающие картины. Песок был повсюду – забивался в сапоги, проникал под одежду, скрипел на зубах… На второй день Арлинг его возненавидел, болезненно реагируя на любые прикосновения сыпучей пыли.
Ветер